А рукава, проклятые рукава! Соня сразу впилась в них глазами и поняла, что болтливая девчонка, оказывается, права. Пышные от плеча до локтя, они в двух местах были перетянуты голубыми лентами с золотым шитьем, а от локтя до запястья плотно охватывали руку. Соня имела мужество признаться себе, что платье Югиты, как и платья остальных девушек, сидевших вокруг нее, были гораздо красивее ее собственного.

— Ах, какие дивные плоды дарит нам изобильное лето! — томно проворковала одна из дев, беря в руку золотисто-румяный персик. — Это чудо достойно целой поэмы!

— Да, Эфиль, ты права! Так давайте же по кругу прославим щедрость Богов, даровавших нам это благо! Может быть, наша новая гостья начнет? — И Югита метнула лукавый взгляд в сторону Сони, потянувшейся к груше.

Девушка, словно обжегшись, отдернула руку и, круто развернувшись, бросилась прочь из беседки. Вслед ей раздался тихий смех, и мелодичный голос нараспев начал читать стихи.

Соня зажмурилась и потрясла головой, отгоняя видение. Нет, она совсем не хотела вспоминать те дни в доме хауранского аристократа! Первые месяцы ей больше всего хотелось выкрасть лошадь в его конюшне и сломя голову броситься в Халафру, где к тому времени обосновалась, уехав из Майрана, ее семья! Но мудрый Джергес читал в ее душе, как в открытой книге. Он потратил немало времени, убеждая маленькую упрямицу не обращать внимания на насмешки и приступить к занятиям.

Конечно, кое-что она знала и умела. Келемет и сам приглашал учителей к своим детям, но это была лишь грубая почва, на которой должны были расцвести прекрасные цветы истинной образованности. И вот теперь, спустя годы с того дня, Соня, превзошедшая всех подруг в искусстве стихосложения, в игре на всевозможных музыкальных инструментах, изучившая придворный этикет и хитрое искусство обольщения, трясется по пыльной дороге в жалкую деревушку у подножия диких гор, чтобы еще раз задать свой вопрос… Только кому?!

* * *

Солнце уже касалось верхушек деревьев, когда впереди замаячили две высокие башни. Вот она, Хариффа, откуда начнется ее путь по Белой Тропе Времени! Гадальщик сказал, что именно здесь ей должны указать дорогу… Соня толкнула Подружку пятками и поскакала к воротам.

Хариффа была обнесена внушительной каменной стеной, не такой мощной, как в Керсисе, но все же достаточно высокой, чтобы жители деревни чувствовали себя в безопасности. Справа от стены змеился глубокий овраг, склоны которого заросли серовато-сизыми побегами курая. Неподалеку паслись крупные белые козы с великолепной волнистой шерстью. Они неторопливо объедали листья и тонкие ветви с чахлых кустов, не брезгуя и жесткими стеблями горькой травы — зара.

Из зарослей вынырнул немолодой мужчина в серой холщовой рубахе и закатанных до колена штанах. Он нес на плече большую охапку зеленых прутьев. Следом за ним на дорогу выбежали три козы, подгоняемые лохматым мальчишкой. Поравнявшись с мужчиной, Соня осадила лошадь и поехала шагом. Покосившись на девушку, поселянин поправил вязанку и хрипло спросил:

— Далеко едешь-то? Здесь, парень, в одиночку нельзя, места опасные! Если собрался через перевал, придется ждать каравана!

— Нет, хозяин, мне не туда, мне гораздо ближе, — ответила Соня, надвинув шляпу поглубже.

— А-а-а, значит, у тебя здесь родня? Ну и к кому же ты пожаловал, путник? Скажи, я провожу! Может, к старому Цирсу? У него как раз три племянника в Керсисе. Или к ткачихе Тайре, ее одеяла даже в Аренджуне знают!

— Нет, нет, я не племянник старого Цирса, и одеяла мне не нужны! Я здесь только переночую и отправлюсь дальше! Скажи только, где можно остановиться?

Попутчик Сони сразу умолк, всю его разговорчивость словно ветром сдуло.