|
И огонек только что перевалил за середину. Как же их выбирать-то?! Рыска вспомнила, что рассказывал саврянин, и попыталась представить вместо первого пузырька кучку цветных горошин, но в ее воображении они принялись кататься по столу, перемешиваясь и только что не хихикая. — Любую задачу можно решить несколькими путями, — чуть слышно шепнул-дыхнул Альк в самое ухо. — Не пытайся найти вероятность для каждого пузырька. Выбери ту, в которой ты сможешь прочесть письмо. Рыска сглотнула, заталкивая внутрь очередной рвущийся с языка — и совершенно лишний вопрос. Учить и учиться было некогда. Только делать, уповая на ту крошку удачи, что Хольга припрятала в рукаве от назойливых всезнаек-путников. Для их же блага, иначе останется только сдаться и умереть. Письмо. Желтоватый плотный листок, так и норовящий скрутиться обратно. Где-то внутри него, будто древоточцы под корой, прячутся буквы, которые уже погубили одну жизнь и незаметно подбираются к следующим. Надо как-то выковырнуть их оттуда, пока они не натворили новых бед, выманить наружу… В ушах зашумело, стол и чучела начали расплываться, и только пузырьки почему-то остались четкими-четкими, как пузатые бусины на нитке. Рыске показалось, что еще чуть-чуть — и она увидит буквы, сможет прочесть безо всяких теней. В углу листка блеснула золотинка, медленно поползла вверх, оставляя за собой линию… Пальцы на ее плечах стиснулись. — Альк! — спохватилась девушка и затрепыхалась, пытаясь высвободиться, но саврянин не позволил. — Продолжай. — Но… тебе же больно! — Ничего, потерплю. Рыска снова попыталась сосредоточиться на письме. Закрыла глаза — так было проще, хотя сердце все равно колотилось как бешеное. Это еще хуже, чем руку ему зашивать! Тогда девушка хоть знала, что делает, и лечила, а не калечила! — Прислушивайся к себе, а не ко мне, дура. Нашла время сопли распускать. От злого голоса саврянина Рыску чуть отпустило. Перед внутренним взором снова возникло письмо — такое осязаемое, что у девушки зачесались кончики пальцев. Еще чуть-чуть и из глубины бумаги начнут проступать буквы; вот, уже что-то виднеется, подсеченной рыбкой бьется на конце лески-дороги… Рыска неосознанно вытянула вперед руку. Дыхание за ее спиной стало еще тяжелее, с присвистом. Альк слишком хорошо понимал, что если закричит или даже застонет — заставить девчонку попробовать в третий раз не удастся. Протянутая рука медленно двигалась над пузырьками, как ворот над перекрестком восемнадцати дорог. А потом, резко потяжелев, упала. Как только холодные стеклянные грани врезались в ладонь, наваждение исчезло. Разомкнулись и клещи на плечах. — Молодец, — в нос прохрипел Альк, отступая назад. — Прячь, ворюга. — Рысь! Да отпусти ж его наконец. — Жар еле выковырял пузырек из судорожно стиснутого кулачка. Девушка изумленно заморгала, уставилась на проплешину в ряду. Седьмой слева. Никогда бы не подумала. — Уходим? — Погоди щепочку. — Саврянин вернулся к кровати, встал на нее одной ногой и принялся отцеплять мечи. — Что ты делаешь?! — перепугалась Рыска. — Компенсация за моральный ущерб, — злорадно прошипел Альк. — И возвращение украденных реликвий на историческую родину, если тебе так будет понятнее. — Но мы же не собирались ничего брать! Наместник заметит! — Плевать. |
