|
— Это я развязал, — пояснил вор, — чтоб не давило. И башмаки снял, вон стоят. — А он!!! — Рыска задохнулась от возмущения. — Что — я? — невинно уточнил саврянин. — Всего лишь предложил опохмелиться. — Мне? Зачем?! — Девушка внезапно вспомнила, что вчера было. Обрывочно, но ей хватило. — Ой… Ой мамочки… — А народные танцы тебе лучше бальных удаются, — заметил Альк. — Особенно на столе. — Ну она туда не первая влезла, — встал на защиту подруги Жар. — Зато свалилась первая. — Зато ее там не было, когда он проломился под остальными! — Да, это было впечатляюще, — признал саврянин. — Кстати, что за идиот попытался подхватить тетку? — Кажется, ее младший сын. — И после этого она еще надеется его женить? Рыску их обмен приятными воспоминаниями ничуть не утешил. — О Божиня, что же савряне обо мне подумали?! — простонала она, кое-как завязав пояс и схватившись за голову. Альк перекинул травинку в другой угол рта: — Судя по состоянию большинства — какая милая, славная девушка!. Если уж ты меня красавцем назвала… — Не могла я такого сказать! — Девушка с надеждой повернулась к Жару, ожидая, что тот развенчает очередную шуточку белокосого, но вор смущенно отвел глаза. — Да ладно тебе, — проворчал он, — застолье как застолье. Утром никто и не вспомнит, кто в поленце выиграл. — А кто?! — Не помню, — соврал Жар. — На-ка вот, подлечись действительно. А то аж зеленая вся. — Парень протянул Рыске знакомую оплетенную бутылку, но девушка испуганно шарахнулась: больше ни капли! Никогда в жизни!! Потом спохватилась: — Как тебе не стыдно?! Они к нам со всей душой, а ты… — Какая разница — там мы ее выпили бы или с собой прихватили? — изумился Жар. — Это же все равно для нас поставили! Альк взял у него бутылку, отхлебнул и поморщился. — Завтракать, я так понимаю, никто не хочет? Тогда поехали. Пока мужчины седлали коров, Рыска стояла в сторонке тихая и пришибленная, все еще переживая из-за вчерашнего. Жар поднял ее котомки, собираясь перекинуть через Милкину спину, но левый вьюк показался ему подозрительно тощим. Вор по праву близкого друга заглянул внутрь, поворошил вещи. — Рыска, а подвенечное платье где?! — Платье? — отстраненно переспросила девушка. — Какое платье? Ой! Я же в него ребенка завернула и поясом обвязала… Так вместе и отдала. — Вернемся? — Жар, не дожидаясь ответа, повернулся к веске. Она была еще видна, дымки из труб ткались в маленькое сизое облачко, уползавшее к востоку. Но Рыска неожиданно помотала головой и, подняв на друга измученные, запавшие глаза, пояснила: — Какое-то оно уже не шибко новое для подвенечного. И вместо седла лежало, и топтали его, и костерным дымом насквозь провоняло… А на пеленки в самый раз сгодится. — Все равно труда жалко! — Жар расстроился чуть ли не больше подруги. — Ты ж его столько вышивала… — Ничего, другое вышью. |
