|
— Там же такие… Исечки. Жилье удалось найти не в кормильне, а над лавкой торговца пряностями, не очень даже и дорого: хозяин лавки рассудил, что дружба с путником ценна сама по себе, и сдал болезной компании две личные комнаты. Жар пару дней провалялся в постели, вообще не вставая (почти даже не придуриваясь!), потом опухоль вокруг раны стала спадать, и вор повеселел. Альк, по его словам, чувствовал себя отлично, но как раз с него Рыска боялась глаз спустить: Жар хоть на месте лежит, а этот неизвестно где снова свалится и будет ли кому его ловить. Однако на этот раз на саврянине все и впрямь заживало, как на крысе. Крыса же, обнаглев, бегала по всему дому, зверски шурша в ночи и до того запугав хозяйского кота, что он даже к миске с молоком подойти боялся, пока наглая тварь не налакается первой и не уйдет. Зато и мышей крыса разогнала куда успешней кота. Все до единой из дома ушли. Путник большую часть дня проводил в городе или на берегу, без труда находя себе работу. На третий день Крысолов вернулся довольный донельзя и, поманив Рыску, указал на окно: — Выгляни-ка! Девушка с опаской послушалась и радостно вскрикнула: внизу стояли нетопыриха и одна из коров. От ее вьюков, правда, остались только драные, тряпками свисающие мешки, зато притороченная к задней луке гитара была в целости и сохранности. Даже не искупалась, в отличие от своей предшественницы: видно, корова успела удрать подальше от берега до прорыва плотины. — Эх, знал бы — заначку в нее сунул! — сокрушался вор, крутя в руках гитару. — Скажи Хольге спасибо, что хоть корова нашлась! — стыдила его Рыска. — Ну да, — продолжал ворчать Жар тоном ниже, — сначала все отобрать, а потом кусочек вернуть — тоже мне спасибо… — А еще молец! — фыркнул Альк. — И что с того? — не смутился вор. — Я Богиню ближе знаю, значит, могу себе позволить всю правду ей в лицо высказать! По-дружески! Эй, Хольга, где наша вторая корова и вещи?! Божинин лик с прибитого в углу двуикония взирал на мольца по-дружески снисходительно. На четвертый день в подсохший город вошли цыгане. Услышав пение и звон бубнов, Рыска выглянула в окно и радостно вскрикнула: это был тот самый табор. — Ну теперь-то мы наконец вернем им гитару! — Я не могу! — поспешно отказался Жар, натягивая одеяло по уши, — Я еще очень, очень болен! О-о-о… Альк сделал вид, что вообще не услышал. Выбора не было — не путника же, вообще никакого отношения к этой истории не имеющего, посылать! Рыска повесила гитару на шею и отправилась каяться. — Здравствуй, золотая! — обрадовалась девушке пожилая цыганка, сразу выделив ее из толпы. — Еще краше стала, еще стройнее! Что, погадать тебе? Или танец поглядеть пришла? — Вот, — Рыска протянула ей гитару, в ответ на недоуменный взгляд поспешно объяснив: — Мы нечаянно… Это, правда, не та, но она еще лучше! — Ай, какая хорошая девушка! — восхитилась цыганка, проводя ладонью по зардевшейся щеке Рыски, будто не веря, что она настоящая. — Честная, добрая! Такому человеку ничего не жалко, бери гитару насовсем! — Да нет, не надо, — еще больше смутилась Рыска. — Я и играть-то не умею. — Бери, говорю! — белозубо расхохоталась цыганка, отталкивая протянутый ей инструмент. |
