|
Я был в ту пору за границей. Это ведь случилось давно? - Шестнадцать лет назад, - сказала Карла. Она побледнела, а глаза ее горели, как угли. - Понимаете? Ее судили и признали виновной... И не повесили только потому, что нашлись смягчающие обстоятельства. Смертная казнь была заменена пожизненным заключением. Но через год она умерла. Умерла. Все кончено... - И что же? - тихо спросил Пуаро. Молодая женщина по имени Карла Лемаршан стиснула руки и заговорила медленно, чуть запинаясь, но твердо и решительно: - Вы должны правильно понять, зачем я пришла к вам. Когда все это произошло, мне было пять лет. Я была слишком мала. Я, конечно, помню и маму и отца, помню, что меня вдруг увезли куда-то в деревню. Помню свиней и славную толстую жену фермера... Помню, что все были очень добры ко мне... Помню, как странно, украдкой они все поглядывали на меня. Я, разумеется, понимала - дети обычно это чувствуют: что-то случилось, но что именно, понятия не имела. А потом меня посадили на теплоход - это было чудесно, - мы плыли долго-долго, и я очутилась в Канаде, где, меня встретил дядя Саймон. С ним и с тетей Луизой я жила в Монреале, а когда спрашивала про маму с папой, мне говорили, что они скоро приедут. А потом... Потом я их словно забыла - я как бы осознала, что их нет в живых, хотя мне вроде бы никто об этом не говорил. Потому что к тому времени - как бы поточнее сказать - я перестала про них вспоминать. Я была счастлива. Дядя Саймон и тетя Луиза меня любили, я ходила в школу, у меня было много друзей, и я даже забыла, что когда-то у меня была другая фамилия, не Лемаршан. Тетя Луиза сказала мне, что в Канаде у меня будет новая фамилия: Лемаршан, меня это ничуть не удивило, и, как я уже сказала, я просто не вспоминала, что когда-то меня звали по-другому. И, вскинув подбородок, Карла Лемаршан добавила: - Посмотрите на меня. Встретив меня, вы вполне можете сказать: "Вот идет женщина, которая не знает забот!" Я богата, у меня отличное здоровье, я недурна собой и умею радоваться жизни. В двадцать лет я была уверена, что на свете нет девушки, с которой мне хотелось бы поменяться местами. Но я уже начала задавать вопросы. О маме и об отце. Кто они были, чем занимались? И в конце концов мне суждено было узнать... Словом, мне сказали правду. Когда мне исполнился двадцать один год. Пришлось сказать, потому что, во-первых, я стала совершеннолетней и вступила в права наследования. А во-вторых, было письмо. Письмо, которое, умирая, оставила мне мама. Выражение лица у нее смягчилось. Глаза перестали быть горящими углями, они потемнели, затуманились, стали влажными. - Вот когда я узнала правду, - продолжала она. - О том, что мою мать обвинили в убийстве. Это было... ужасно. - Она помолчала. - Есть еще одно обстоятельство, о котором я должна вам сказать. Я собиралась выйти замуж. Но нам сказали, что мы должны подождать, что нам нельзя пожениться, пока мне не исполнится двадцать один год. Когда мне рассказали, я поняла почему. Пуаро зашевелился. - А какова была реакция вашего жениха? - спросил он. - Джона? Джон не обратил внимания. Он сказал, что ему все равно, что существуем мы, Джон и Карла, и прошлое нас не касается. - Она подалась вперед. - Мы до сих пор не зарегистрировали наш брак. Но это не важно. Важно другое. И для меня, и для Джона тоже... Дело вовсе не в прошлом, а в будущем. - Она стиснула кулаки. - Мы хотим иметь детей. Мы оба хотим детей. Но мы не хотим, чтобы наши дети росли в страхе. - Разве вам не известно, что среди предков любого человека могут отыскаться убийцы и насильники? - спросил Пуаро. |
