Алька покачала головой. Провокаторша… Она знала Маришку и не сомневалась, что та говорит о Сергее для того, чтобы вывести подругу на чистую воду. Маришку не проведешь. Еще когда они учились в школе, стоило Альке влюбиться, как Маришка сразу узнавала в кого. Наверное, замечала по Алькиным глазам.

Альке совсем не хотелось, чтобы Сергей оказался таким же наблюдательным, как ее подруга. Он ей нравился. Очень нравился. И когда он находился рядом, Алька чувствовала себя как заводная игрушка, в которой повернули ключик. Ей не сиделось на месте. Хотелось бегать, прыгать, говорить о чем-то, только не молчать и не бездействовать. Внутри кипело какое-то нетерпение, но Алька никак не могла его выплеснуть. Вместо этого она сидела и молчала, слушала Сергея. Или болтала глупости. Или задавала дурацкие вопросы, от которых он хмурился… А потом, лежа в комнате с книжкой в руках, смотрела сквозь страницы и ругала себя на чем свет стоит. Ведь ей было о чем поговорить с ним. Но почему-то, когда она смотрела на Сергея, мысли путались, прятались, убегали от нее. И Алька ни капельки бы не удивилась, если бы узнала, что Сергей считает ее дурочкой…

С Олегом все по-другому. Гораздо проще. Он не ставит для нее высокой планки, к которой надо тянуться. С ним легко и просто, весело и спокойно. Но почему-то Альку тянет к нему гораздо меньше, чем к Сергею. Нет ощущения, когда ты вроде бы знаешь человека и все равно чувствуешь, что не знаешь о нем ничего… И из кожи вон лезешь, чтобы узнать побольше.

К тому же Олег все время торопил события. Он лез целоваться, когда она совсем этого не хотела. Сжимал ее своими сильными руками, тискал так, что ей приходилось вырываться и объяснять, что «еще рано». «Почему рано?» — каждый раз спрашивал Олег. И каждый раз Алька не знала, что ответить. И самое страшное, не только Олегу. Но и самой себе. Слава богу, он хоть на сексе не настаивал. Альке, конечно, любопытно, каков он в постели, она даже испытывала желание это проверить, но не позволила бы себе сделать этого сейчас, вот так, ни в чем не разобравшись…

Оказалось, что надеть на выставку нечего. Идти в стареньких джинсах неприлично. А синее платье, в котором Алька была у Лилии Дмитриевны, надевать не хотелось. Сразу вспоминались этот скомканный вечер, пошлости дяди Коли и Сергей, который хлестал рюмку за рюмкой.

Этот удачный предлог Маришку не убедил. Она тут же вытащила из шкафа несколько платьев и бросила их Альке:

— На-ка, примерь.

Проклиная про себя ее настойчивость, Алька влезла в одно из платьев — длинное, по щиколотку, оно было к тому же светло-зеленым. Этот цвет категорически не шел к бледненькому Алькиному личику. Поэтому она выбрала серебристо-серое, шелковое, которое Маришка надевала, когда играла фею на утреннике для младших классов.

Слава богу, Маришка одобрила ее выбор и не заставила примерять остальные. Сунув в пакет, где уже лежали туфли, тушь и коробочку с серыми тенями, она назидательно изрекла:

— Чтоб была как человек. Накрашенная. И маску не забудь сделать. А то рожа с утра опять опухнет, как у алкашки.

— Алкоголички.

— Не важно. Зря я тебе, что ли, косметики надарила? Чтоб пользовалась!

Алька обреченно вздохнула. Если Маришка чего-то хотела, она обязательно этого добивалась. Не мытьем, так катаньем. Решила расстаться с Колькой — и сразу рассталась, не дожидаясь момента, когда закончатся силы терпеть. Не то что Алька — ушла лишь потому, что остаться было бы полным сумасшествием.

Когда Алька вернулась домой, Сергей сидел у себя в комнате и строчил свою книгу. Слышался стук его тяжелых пальцев по клавиатуре.

Алька не знала, с какого бока подойти к нему насчет выставки, и в растерянности остановилась у двери, обдумывая, что сказать.