- Не лезь, Веник, ты занозишь руки иголками! Я всё сделаю сама. У нас будет очаровательный тент. Мы спрячемся под ним от солнца. А то может быть солнечный удар!

- Я их знаю, - еле-еле, сквозь смех, выговорил я. - Это же дикари! Самые настоящие дикари!..

- Ясное дело, дикари, раз в чужой дом залезли, - угрюмо согласился Саша. - Мы строили, а они ломают… Сейчас вот на этого бегемота в панаме накину лассо!

Но заарканить Ангелину Семёновну Саша не успел… В стане пиратов вдруг поднялось страшное смятение. Веник хотел залезть внутрь шалаша и, видно, наступил на лапу спавшему там шпицу Бергену. Старый пёс вскочил, взвизгнул и спросонья тяпнул Веника за ногу.

Что тут началось!

- Покажи мне ногу! Покажи маме ногу! - завопила Ангелина Семёновна.

А разглядев ногу Веника, она завопила ещё сильнее:

- Боже мой! Это бешеная собака! Видишь, она всё время отворачивается от реки, она боится воды! Она боится воды! Она бешеная!..

- Сама бешеная, а нашего Бергена оскорбляет! - проворчал Саша.

- Молодец, что тяпнул: не будут чужие вещи таскать!

Ангелина Семёновна вдруг замахнулась чем-то - мы не разглядели, чем именно, - и шпиц жалобно взвизгнул.

- Ну, вот видишь! - закричала Ангелина Семёновна. - Я проверила! Она, конечно, боится воды! Слышишь, как визжит?

Пиратка сгребла своё ватное одеяло, баночки и скляночки с едой и, крикнув Венику: «За мной! В больницу!» - стала карабкаться на холм. Впопыхах она даже не надела платья, а так и полезла в своём красном купальном костюме.

- Ей бы гладиаторшей в цирке работать. Быков пугать! - насмешливо сказал Саша.

А Липучка ничего не могла произнести: она беззвучно хохотала, тряся плечами и хватаясь за живот.

Как только мы вылезли из своего укрытия, шпиц Берген с визгом бросился к нам навстречу.

- Ой! - вскрикнула Липучка. - Они его поранили!

И правда, вся морда у пса была в крови; кровь, стекая по длинной белой шерсти, капала на камешки. Сашино лицо вдруг побледнело и стало таким злым, что я даже испугался. Глаза сузились и стали похожи на металлические полоски, а губы сжались ещё плотней.

- Догоню их сейчас и сдам, как самых настоящих разбойников, в милицию, - процедил он. Опустился на колени и стал разглядывать раненого пса. Постепенно Сашины губы сами собой разжались и стали растягиваться в улыбку. Он поймал на ладонь одну красную каплю и слизнул её.

- Ой, что ты делаешь? - изумилась Липучка.

- Морс пробую… Клюквенный морс! Главная пиратка облила его морсом, чтобы проверить, боится ли он воды. Понятно?

Липучка опять стала трясти плечами и хвататься за живот. Потом она потащила пса в реку умываться.

- Ну, не упрямься, не упрямься, пожалуйста. Ты вёл себя как настоящий герой: один сражался с двумя дикарями. И обратил их в бегство. А мыться боишься. Ну, не упрямься! - приговаривала она.

Мы с Сашей стали ремонтировать шалаш, в котором появились просветы, словно длинные неровные окна.

- Хорошо ещё, что плот наш по брёвнышкам не растащили, - ворчал Саша. - Для «тента» своего… Чтобы от солнца прятаться! Кто же это из нормальных людей от солнца прячется?

Мы водворили колючие хвойные и шершавые лиственные ветки на их прежние места, заделали все просветы.

- Сейчас будем плот на воду спускать, - объявил Саша.

Наступила торжественная минута. Мы с трёх сторон уцепились за брёвна и поволокли плот к реке. Он упирался, цеплялся сучками за камни. Но мы всё тащили, тащили - и вдруг плот стал лёгким, невесомым, он сам потащил нас за собой.

- Ур-ра! Поплыл! Поплыл! - завизжала Липучка. - Ур-ра! - И первая полезла на плот.

Мы с Сашей тоже полезли, и разноцветная, сколоченная из разных брёвен «палуба» заходила ходуном.