— Сбегать?
— Это мамин вопрос, — пояснил Антон.
— Так вот, скажи, голубчик, своей маме: не собираемся… — У Леонида была отцовская привычка в недовольстве называть людей «голубчиками» и «голубушками». — Сбегать!.. Лет через пять мама сама сюда прибежит!..
Леонид вздохнул и приподнял руку.
— Ноет? — спросил Антон. — Заживет.
— Конечно, но как бы пальцы того… Баян жаль. Когда я спросил у хирурга, смогу ли играть, он поинтересовался, музыкант ли я. Узнав, что нет, ответил, что смогу… Музыкант не смог бы, а я…
— Врет он. Растренируешься… Как у тебя, до Шопена дошел?
— Что ты!.. «Сентиментальный вальс» — моя вершина. — Леонид зевнул и повернулся на правый бок. — Сейчас бы живой воды…
— Лечь, а какие мне фразы выучить, чтобы понравиться Томе?
— А ты хочешь понравиться?
— Ну да.
— Хорошо. Только потом, — снова зевая, ответил Леонид.
— Хоть одну. Ну, например… «Здравствуйте».
— ¡Buenos dias!..
— ¡Buenos dias!.. ¡Buenos dias!
Антон лежал на спине. Вверху неясно светилась балка. Антон вдруг решил, что сейчас по улице промчится машина и фарами озарит комнату. Вспыхнет на потолке глазастая рама, поползет-поползет, потом как кинется на стену и исчезнет, и только слышно будет гудение уходящего автомобиля…
Леонид тихо дернулся, засыпая. Забинтованная рука его рывочками опустилась на грудь Антона, но боль, наверное, сразу усилилась, и Леонид очнулся. Левой рукой обнял брата, подоткнул ему под бок одеяло, тяжело вздохнул и пробормотал:
— Ну что, Лимония, запомнил?..
Глава пятая, где Антон встречается с Гошкой-арматурщиком, который делится с ним тайной
Проснулся Антон от чьего-то вопроса:
— Вы еще спите?
Антон сел. Перед кроватью стояла маленькая девочка. За ее коричневыми, загорелыми ушами торчали коричневые, тоже вроде загорелые бантики, отчего уши казались двухэтажными. Девочка держала на руках полосатую кошку.
— ¡Buenos dias! — неожиданно грубоватым и надтреснутым голосом сказала девочка.
— ¡Buenos dias! — выпалил Антон.
— ¿Como se Ilama Usted?
— А?
— ¿Como se Ilama Usted? — настойчивей и строже повторила незнакомка и даже чуть притопнула ногой. Кошка повернулась и тоже вопросительно посмотрела на Антона.
Антон обалдело хлопал глазами.
Вошел Леонид с ведром воды.
— Ну, познакомились?.. Антон — мой единоутробный брат. Это у него спросонья такая испуганная физиономия, а вообще он симпатичный… Света — наша соседка, — представил он гостью. — Пять лет, незамужняя, первая Томина товарка и ученица. Знает больше десятка испанских фраз.
— Ах, во-он оно что! — с улыбкой протянул Антон.
— Мурка, это Антон, — шепнула Света кошке, которая вертела головой и, морща нос, к чему-то старательно принюхивалась. — А Тигру мы оставили за воротами.
— А кто такая Тигра?
— Собака. Она бегает по грядкам, — мы ее сюда не пускаем.
— Понятно. Леня, как рука?
— Вроде лучше. Подъем!.. Уже пол-одиннадцатого.
Антон вскочил и живо натянул штаны.
Дверь была распахнута настежь, и он сразу увидел и мотоцикл, на котором сейчас газанет, и забор, и крыши ниже расположенных домов, и закругление железнодорожной линии, уходящей в тайгу, и сопки, подернутые дымкой. |