—Вот я и собираюсь ее использовать.

—Тоня, мне нужно всего двадцать минут.

—Сделаешь свои дела позже. 

—     Тоня, пожалуйста, не надо! У меня сейчас очень труд­ное время...

—     Или еще лучше, займешься ими вечером. Ты же все равно сидишь тут до полуночи и делаешь из всех нас лен­тяев.

«Отношения с людьми», — напомнила себе Натали. Именно это, как сказали ей декан и Терри, ей нужно в дальнейшей работе. Отношения с людьми.

—     Тоня, — сказала она с милой улыбкой, — если ты не перестанешь выкобениваться, я расквашу тебе нос!

Ну, как там насчет отношений с людьми?

Левицкая сделала шаг вперед. Коренастая, чуть выше Натали, она весила на добрых тридцать фунтов больше. Ее кривая улыбка давала понять, что она слышала такое и раньше и вовсе не собирается уступать.

«Черт побери, — подумала Натали. — Ну что еще пло­хое может случиться?»

Последний раз ей пришлось драться в седьмом классе в Ньюхаузе. Тогда ей сломали нос и палец, но она громко возвестила о своей победе над другой девочкой, практи­чески не пострадавшей. Научится она хоть когда-нибудь лезть в драку с теми, против кого у нее есть шансы?

—     Может, выйдем в коридор, чтобы ничего сломать? — спросила она, мысленно готовясь к худшему.

—     Эй, дамы! — крикнул из своего угла Спенсер Грин, игнорируя конфликт, который он не мог не заметить. — Дуг звонил, сказал, что вы обе должны прямо сейчас по­дойти к нему в клинику.

Глаза Левицкой сузились. Казалось, она прикидывала, сможет ли разделаться с Натали и вовремя успеть в кли­нику. Наконец, Тоня пожала плечами, что должно было означать «ладно, в другой раз», и направилась к двери.

Клиника, используемая в разные дни различными службами, представляла собой четыре палаты для осмот­ров, консультационный кабинет и маленькую приемную на седьмом этаже. Сегодня вторая половина дня была отдана пациентам Беренджера с трансплантатами, их оказалось человек пять-шесть. Он обычно делал по две операции ка­ждые три недели, но их число могло бы быть гораздо боль­ше, если бы имелись подходящие доноры. Дело обстояло так, что число людей, умиравших в ожидании донорского сердца, было намного больше, чем спасенных пересадкой.

Когда Натали пришла в клинику, Левицкая уже нахо­дилась в комнате для консультаций и во все глаза смот­рела на Беренджера. Натали с удивлением отметила, что дышит она ровно, хотя из лаборатории явно бежала.

Сидя за своим столом, Беренджер на сто процентов вы­глядел профессором кардиохирургии — с квадратной че­люстью, серо-стальными глазами и удивительными длин­ными пальцами. Его уважали и пациенты, и студенты, и коллеги, его знали во всем мире как преподавателя, иссле­дователя и как очень скромного человека. Несколько раз Натали встречала его жену и двух дочерей-подростков, и знала достаточно, чтобы поверить: если Беренджер и на­рушал в своей многообразной жизни какие-то правила, так только со своими домашними.

—Значит, — сказал он, — в лаборатории произошло не­которое недоразумение?

«Грин», — догадалась Натали.

—Мы уже все выяснили, — быстро ответила Левицкая, улыбаясь сквозь стиснутые зубы.

—Мы готовы, — преувеличенно бодро добавила Ната­ли. — Я очень рада, что вы нас пригласили.

—Вы, надеюсь, знаете, что такое работать в команде?

—Конечно, — в унисон ответили женщины.

—Хорошо. Значит так: в соседней комнате находится мистер Калвер. Три месяца назад ему сделали операцию.