|
С глубокой благодарностью я замечаю, что там от-носительно темно. – Если захочешь еще раз вырвать, то лучше здесь. Я тебя подержу. Одной рукой он придерживает меня за плечи, а второй собирает мои волосы в импро-визированный конский хвост, чтобы они не падали на лицо. Я неловко пытаюсь его оттолк-нуть, но меня снова тошнит… а потом еще раз. О господи… Сколько это будет продол-жаться? Даже теперь, когда мой желудок полностью опустел и наружу больше ничего не выходит, тело сотрясают ужасные спазмы. Я молча даю себе клятву никогда больше не брать в рот спиртного. Словами этих мучений не передать. Наконец все заканчивается. Совершенно измученная, я с трудом держусь ослабевшими руками за кирпичную сте-ну цветочницы. Грей отпускает меня и дает носовой платок. Ну в чьем еще кармане может быть чистый льняной платок с монограммой? КТГ. Интересно, где такие покупают? Выти-рая рот, я вяло размышляю о том, что означает буква Т. Невозможно поднять глаза и по-смотреть на Грея. Как стыдно. Лучше бы меня проглотили азалии, которые растут в контей-нере, или я провалилась сквозь землю. Хосе по-прежнему стоит у входа в бар и следит за нами. Простонав, я закрываю лицо руками. Это один из худших моментов моей жизни. Я пытаюсь вспомнить самый худший, и мне в голову приходит только отказ Кристиана. Наконец я набираюсь храбрости и украдкой бросаю на него быстрый взгляд. Грей смотрит на меня сверху вниз, и по его лицу ничего нельзя понять. Обернувшись, я вижу смущенного Хосе. Похоже, в присутствии Грея ему явно не по себе. Как я на него сердита! У меня для моего так называемого друга есть пара отборных слов, которые я никогда не решусь произнести в присутствии видного предпри-нимателя Кристиана Грея. Ну неужели я могу теперь сойти за настоящую леди, когда он только что видел, как меня выворачивало прямо на землю?! – Я… э-э… буду ждать вас в баре, – бормочет Хосе. Мы оба не обращаем на него внимания, и он исчезает за дверью. Я остаюсь один на один с Греем. Только этого не хватало. Что я ему скажу? Надо попросить прощения за те-лефонный звонок. – Извините, – лепечу я, уставившись в платок, который отчаянно тереблю руками. «Какой мягкий». – За что ты просишь прощения, Анастейша? – В основном за то, что позвонила пьяная. Ну и много еще за что, – почти шепчу я, чувствуя, что краснею. «Можно я сейчас умру, ну пожалуйста!» – молю я неизвестно кого. – Со всеми бывает, – говорит он сухо. – Надо знать свои возможности. Нет, я всей ду-шой за то, чтобы раздвигать границы, но это уже чересчур. И часто с тобой такое случается? Голова кружится от избытка алкоголя и раздражения. Ему-то какое дело? Я его сюда не звала. Он ведет себя со мной, как взрослый с провинившимся ребенком. Мне хочется сказать, что если захочу, то буду теперь напиваться каждый вечер, и его это не касается, од-нако сейчас, после того как меня тошнило прямо у него на глазах, лучше промолчать. По-чему он не уходит? – Нет, – отвечаю я покаянно. – Такое со мной в первый раз, и сейчас у меня нет жела-ния повторять эксперимент. Никак не пойму, зачем он здесь… В ушах рождается шум. Грей замечает, что я вот-вот упаду, поднимает меня на руки, прижимая к груди, как ребенка. – Успокойся, я отвезу тебя домой, – тихо говорит он. – Надо предупредить Кейт. – «Господи спаси, я снова в его объятиях». – Мой брат ей скажет. – Кто? – Мой брат Элиот сейчас разговаривает с мисс Кавана. – Э?. |
