Светлана вошла в подъезд. У Артиста было несколько секунд, чтобы успеть. Эти двери с домофоном, они так медленно закрываются! Держа палку наперевес, он бросился к двери. Конечно, тот, кто сидел в «шестерке», его заметил, но сейчас он все равно не сможет ему помешать! Артист заскочил в подъезд и резко захлопнул за собой дверь.

Просторный холл этого старого дома был разделен каменной перегородкой на две части. В одной находились почтовые ящики, в другой – лифт и лестница. Журналистка открывала ключом почтовый ящик.

– Света! – шепотом позвал ее Артист. Она обернулась и тихо произнесла:

– О боже!

В следующее мгновение он подскочил к ней, одной рукой зажал рот, другой обхватил за плечи, чтобы она не могла сопротивляться, и потащил к входной двери.

* * *

Артист прекрасно понимал, что, отпусти он сейчас девушку, она начнет орать, звать на помощь, лупить его по морде, поэтому он просто отключил ее на время, с силой надавив на определенную точку за ухом.

Он знал, что на раздумья у него нет даже секунды: тот, второй, из «шестерки» наверняка уже предупредил своего напарника по рации «о ненужном свидетеле» и сейчас, скорее всего, находится у двери подъезда для подстраховки. Драться с вооруженным противником, когда на руках у тебя девушка в бессознательном состоянии, более чем неудобно. В том, что эти двое парней из «шестерки» вооружены, он теперь нисколько не сомневался. Злотников рывком открыл дверь и, прежде чем водитель успел что‑либо понять и выхватить из‑под мышки пистолет, нанес ему сильный удар палкой по голове. Водитель рухнул на крыльцо. Артист подхватил девушку на руки и побежал к «шестерке».

Положил Светлану на заднее сиденье, прыгнул за руль. К счастью, машина стояла с включенным двигателем.

«Шестерка» с воем, сорвалась с места. Уже сворачивая в переулок, Артист увидел в зеркало заднего вида, как из подъезда выскочил второй…

На большой скорости он проехал по переулкам несколько кварталов и остановился у поребрика. Пора было разгримировываться. Он снял очки, парик, стянул с себя водолазку с вытянутым воротником, сунул все это в пакет. Стал, глядя в зеркало, стирать с лица стариковский грим.

Сзади послышалось тихое поскуливание. Артист обернулся. Журналистка смотрела на него испуганным, безумным взглядом.

– Очухалась?

– Отпустите меня, пожалуйста! Я вас умоляю, отпустите! – Из глаз Светланы покатились слезы. – Кто вы такой, что я вам сделала? Что вам от меня нужно? Хотите, я вам все деньги отдам, хотите? – Дрожащими руками она полезла в сумочку, протянула ему кошелек. – Здесь почти триста долларов.

Злотников усмехнулся, покачал головой:

– Дура ты! Думаешь, мне твои бабки нужны? Тебя в подъезде киллер ждал!

Светлана опешила, уставилась на него в изумлении.

– Уходить надо. – Артист открыл дверцу машины…

* * *

Они сидели в сквере на скамейке. Светлана рыдала, закрыв лицо руками, а Злотников ее успокаивал.

– Ну ладно, ладно тебе, все обошлось!

– Как же быть? Как же теперь быть? – причитала девушка.

– Не надо писать такие статьи, за которые убивают, – менторским тоном сказал Артист. – Я тебе могу помочь только при условии, что ты мне немедленно все расскажешь.

Журналистка утерла слезы.

– Понимаете, я познакомилась с ним на одной тусовке. Кирилл, вы его видели, он позвал меня на день рождения одного знакомого художника, и там был этот чеченец.

– Зовут его как?

– Джалиль. Он сказал, что это одно из сорока имен Аллаха. Все пили водку, а он не пил.