— То-то и оно — фыркнул я, нежно поглаживая ноющие ребра — То-то и оно. Все стоит денег. Поэтому наши смертники живы и благоденствуют… и калечат простых людей. Суки!

— Только без эмоций, Тим — предупредил меня Лео, и я неохотно кивнул.

— Да. Без эмоций.

— Помню времена, когда ты возвращался домой избитый, со сломанным носом, весь в кровоподтеках и с разбитыми костяшками на руках. Помню и сломанные кости. Помню ножевые порезы и рваные раны. Только малая емкость моих накопителей не позволила сохранить видеозапись тех моментов, Тим. Но есть фотографии. И есть твоя медицинская карта… хочешь взглянуть?

— Не хочу. И чаще всего я возвращался победителем — парировал я.

— Верю. Знаю. И многих убил?

— Прости?

— Ты услышал и понял вопрос, Тим. Я спрашиваю — многих ли ты убил? Сколько человеческих жизней оборвал? Сколько людей забил до смерти кулаками? Скольких зарезал? Скольких застрелил? Отравил? Задушил? Раздави…

— Прекрати, Лео!

— Нет! — неожиданно резко ответил верный ИскИн — Не прекращу, Тим! Кроме меня тебе об этом никто не скажет! И никто не остановит! Одно дело отлупить напавшего на тебя отморозка и выйти победителем из обычной драки! Но если решишь стать гроссом, то в этом случае победа будет означать одно — совершенное тобой хладнокровное убийство человека! Именно хладнокровное! Тщательно спланированное и четко исполненное! Просто придумать, как пройти рядом с ничего не подозревающим преступником и внезапно нанести ему несколько ударов ножом — это теоретический план. А нанести удары на самом деле — уже исполнение! Практическое! Необратимое! Ты сможешь это сделать, Тим?! Да или нет?

В комнате повисло тягостное молчание. Посверлив взглядом потолок, я тяжело поднялся, преодолевая боль в ребрах, опустился на колено рядом с полуразобранным вычислительным блоком и начал его потрошить. Монолог Лео меня зацепил. ИскИн как всегда попал в точку и указал на самое слабое место в планах. Уязвимое звено.

Да, в принципе, теоретически я могу справиться с Олафом. Могу сбить его с ног и забить до полной потери сознания. Смогу попрыгать на его ребрах или выбить пяток зубов. Так бывало. Я часто дрался. И дрался жестоко. Я выходец из трущоб, где тебя не трогают и не унижают, только если твердо знают — трогать тебя себя дороже. Так что драться я умею, в том числе и проявлять жесткость граничащую с жестокостью. Но убить… перерезать горло или вонзить нож в сердце… черт! Я не убийца. И никогда не собирался таковым становиться.

— В чем-то ты прав — со скрипом признался я, яростным рывком выдергивая из блока пучок обгорелых проводов — Спасибо, Лео.

— Вы, люди, можете легко убить себе подобного, находясь в ярости, запале, в алкогольном опьянении или в припадке ревности. Тогда в ход идут любые орудия, зачастую не похожие на инструменты убийства. В подобном состоянии людей не смущает вид крови и крики жертвы. Это называется — убийство в состоянии аффекта. Военные убивают хладнокровно — но их этому целенаправленно обучают. И солдаты всегда исполняют приказ командира, у них попросту нет выбора, и это же дает им моральную отдушину, спасательное окошко к самооправданию — я не сам, мне приказали. Так же у солдат силен патриотический дух, они защищают родину, у них есть причины не задумываться об отнятых ими жизнях. Но ты….

— Но я не солдат — кивнул я, вытаскивая из внутренностей блока почерневший от копоти электронный чип. Горелый. Оплавленный. Мусор.

— Так ответишь на вопрос, Тим? Сможешь убить человека? Сможешь прервать жизнь?

— Человека — нет. Убить подобного Олафу ублюдка — да.