Олаф Креншарт. Необычные имя и фамилия, но крайне обыденный список преступлений: вооруженное ограбление ювелирного магазина на заштатной окраинной планете, повлекшее за собой смерть десятка ни в чем неповинных людей. Олаф облажался. Облажался так сильно, что, не успев хапнуть куш, перепуганный масштабом случившегося поспешно смылся с места преступления вместе с подельниками. Приговор вынесен заочно и пересмотру не подлежит. Приговорен к смерти через камеру расщепления. Убийства и грабеж, но кто знает, какие еще подвиги он успел записать на свой счет.

Внешне ничего особенного не представляет. Невысокий крепыш с бульдожьим лицом, холодные синие глазки глубоко под нависшими бровными дугами. Фигура давно потеряла стройность, зато обрела массивный живот, заметно выпирающий под серой рубахой максимального размера. М-да….

Я обрызгал стол из пульверизатора и продолжил тереть его со всей старательностью. Это не все… должен быть и второй. Любят они, что ли друг друга, раз никогда не расстаются? А вот и он….

Герхард Штраус. Этот выглядел безобидней. Черт… да он никак не тянул на приговоренного к смерти преступника! Добродушное худощавое лицо, широко раскрытые глаза смотрят безмятежно, губы растянуты в ласковой улыбке. И он повинен в смерти людей? Да уж, в фильмах у преступников внешность гораздо мрачнее, чем у добродушного Герхарда.

Оба дружбана подельника направились к забегаловке. Как я успел заметить, водителю электро-такси никто не заплатил и, судя по насупленному лицу, и тому с каким остервенением он тронулся с места — так и было. Не заплатили. Но потребовать причитающуюся плату он не рискнул. Позволил себе лишь беззвучное проклятье.

Придав лицу отрешенное выражение обычного придурка, я старательно драил стол и демонстративно не смотрел по сторонам. Впервые в голову пришла грустная мысль — ну чего ты сюда приперся, идиот? Впрочем, ответ на вопрос я знал. Просто меня начало потряхивать. От напряжения.

Я хотел незаметно потереться рядом со смертниками, услышать обрывки разговоров. Хотел понять настолько ли они чудовищные ублюдки, какими их расписывали в новостях. Правда ли они могут убить одним ударом мизинца в нужную точку на человеческом теле — как сообщают пугливые шепотки во всех станционных коридорах. Правда ли они всегда начеку, всегда и все замечают, каждого видят насквозь. И правда ли они настоящие кровавые монстры жрущие на завтрак сырое мясо и запивающие серной кислотой. Внешне — отнюдь. Обычная одежда, обычные прически, обычное выражение лиц. Добавить чуть грязи на лица, взлохматить уложенные волосы и выйдет вылитая парочка работяг, решивших в выходной день выпить пивка в ближайшей забегаловке.

Поглощенный мыслями и оттиркой стола, я не заметил удар. Просто все перед глазами мелькнуло, обожгло болью, я отлетел на метр. С грохотом повалив несколько столиков, я распластался на отмытом полу. С левого бока ребра горели, возможно, парочка сломана. Как же больно…. Стоящий в двух шагах ухмыляющийся Олаф медленно опускал обутую в тяжелый ботинок ногу.

— Твоя гребанная мамочка не научила тебя уступать дорогу, а? — раздвинув толстые губы в кривой усмешке, процедил Олаф.

— Простите, мистер — выдавил я, не пытаясь подняться на ноги, но медленно отползая к задней стене, где имелась дверь — Не заметил.

— Не заметил? — с издевкой повторил Креншарт — Ну и зачем же тебе глаза, ублюдок, если ты ими не пользуешься? А?!

С металлическим лязгом в его руке раскрылся нож, матово блеснуло длинное лезвие.