– Может, мне следует? – пробормотала Ти. – Может, я должна?

– Следует что, моя дорогая? – Марсель вошла и встала у ее постели.

– Посмотреть на…

– Нет, – твердо ответила Марсель, ее губы словно захлопнулись, вытолкнув это слово. – Нет.

Раздался плач младенца. Этот звук надломил что-то внутри Ти. Вот он, после стольких месяцев, непрошенный, нежеланный, плачущий…

– Я хочу его видеть, – прошептала она.

– Я сказала, нет. Из этого не выйдет ничего хорошего. Лежи и отдыхай, будь хорошей девочкой – предоставь все нам.

В усталом мозгу Ти смешались угрызения совести, чувство вины и облегчения. Тем не менее она возразила:

– Разве со стороны матери не чудовищно… – и остановилась на слове «мать», таком нелепом, невозможном по отношению к ней.

– Чудовищно! – возмутилась Марсель. – Что девочка, ребенок, как ты, попала в подобную ситуацию, вот это чудовищно! Послушай, Тереза, с этого момента ты должна думать о себе. На первом месте всегда стоит инстинкт самосохранения, никогда этого не забывай.

– Слушайте ее, она права, – подошла и наклонилась над кроватью Агнес. – Вам лучше не смотреть на ребенка. У него свой путь, у вас – свой. Вы не сможете идти вместе по одной дороге. Не в этом мире. А сейчас дайте мне причесать вам волосы.

Желтые ленты, розовые, тафта и бархат; Мори Блю, сквозь окно отбрасывающая на зеркало синие тени; Агнес, завязывающая бант…

– Не плачьте, Ти. Вы достаточно наплакались. Вам нужно набираться сил.

– Не терзай себя, перестань волноваться, – убеждала Марсель. – Разве я не говорила, что Анатоль обо всем позаботиться? Тебе не о чем волноваться. Анатоль сделал все распоряжения, денег достаточно, а ребенка возьмет Агнес. Расскажи ей, Агнес.

– Ну, вы же знаете, вы знаете, что я всегда больше всего хотела. И теперь я могу это получить, – две теплые ладони сжали ладони Ти.

– Это лучший выход из создавшегося положения, не так ли? – бодро проговорила Марсель. – Агнес будет выдавать его за своего ребенка. Они, наверное, будут жить в Марселе. В этом городе множество самых разных людей, они приезжают и уезжают, и Агнес не будет бросаться там в глаза. Согласись, что это хорошая мысль.

– Хорошая мысль, – повторила Ти. Значит, она даже лишена возможности думать и принимать решения. Так лучше. Она не способна ясно мыслить и еще долго-долго не сможет.

– У тебя потрескались губы. Попей воды. Вот так, – быстро сказала Марсель, – все закончилось. Все закончилось, Тереза.

Ти взглянула в волевое, встревоженное лицо. Такие лица принадлежат людям, принимающим решения, знающим, как жить.

– А куда я теперь денусь? – тихо спросила она. – Что я буду делать?

– Ты хочешь вернуться домой?

Домой к Дедушке, где между ними всегда будет стоять то, что произошло. Домой к Джулии. Домой к Морн Блю. На острове нет места, откуда не была бы видна Морн Блю. Разве что смотреть в открытое море.

– Нет. Я не вернусь. Я никогда туда не вернусь.

– Никогда – это очень долго. Но это понятно. Что ж, ты останешься с нами. Анатоль что-нибудь придумает, – с гордостью сказала Марсель. – Он всегда знает, что делать.

В комнате на верхнем этаже я доме Анатоля был балкон, там стояли три горшка герани.