– Мне следовало изуродовать ей лицо так, чтобы тебе больше не захотелось на нее смотреть. Плеснуть ей щелочи в глаза, как это здесь делают туземцы.

– Зачем? – удивленно воскликнул он. – Тебе же нет никакого дела до меня, до нас. И уже давно не было, давным-давно.

Она не ответила. Слезы бешенства текли по ее щекам, она шарила по столу, искала носовой платок и не находила его. Он подал ей свой.

– Тебе же до меня нет никакого дела, – повторил он. – Мы ведь больше и не спим вместе.

– И в самом деле, – издевательски произнесла она. – Если говорить о таком пылком любовнике, как ты…

– Я знаю, – перебил он ее, – я уже давным-давно таким не являюсь. А разве тебе это ни о чем не говорит? Я же еще молод, и я здоров, – говорил он, и голос его обретал страстность. – Какая это жизнь… на двух одиноких постелях…

– О, ради всего святого! Умерь свой тон, дурак! Ты что, хочешь, чтобы наш разговор услышали слуги?

– Слуги, слуги! Они такие же человеческие создания, как ты и я. Думаешь у них нет глаз и они ничего не видят? У меня нет твоего чувства превосходства…

– Я сказала, понизь голос! Мейган задремала! Ты хочешь разбудить и напугать ее?

Он тут же перешел на шёпот:

– Если бы у нас не было Мейган, мы бы прекратили это уже давно, Марджори. И мы используем ее, каждый для себя. И мне никак нельзя было привозить тебя сюда. Это была моя ошибка. И несправедливо по отношению к тебе.

– Ты прекрасно знаешь, что я пыталась как-то все наладить. Я вела твой дом, хозяйство и принимала твоих гостей. Я делала тебе честь.

– Да, верно, – сказал он.

Однако пропасть между нами, подумал он при этом, шире, чем Сен-Фелис, и она пролегла бы даже если бы мы никогда и не слышали об этом месте.

– Я делаю все возможное, заботясь о дефективном ребенке, которого ты мне подарил.

Эта жестокость с ее стороны заставила его замолчать, и он опустил голову, в то время как она продолжала говорить:

– Мой ребенок не был бы таким, если бы не твоя семья.

– Не нужно мне об этом напоминать, – сказал он потухшим голосом.

– Очевидно нужно, если ты уже совсем готов бросить пас. Обменять нас на полоску земли и новую бабу.

Он поднял голову. Она явно хотела принизить его чувства. Он это понял. И он не хотел этого допустить.

– Я вас не «бросаю», – сказал он зло. – Я намерен хорошо позаботиться о тебе и Мейган. Всегда, даже если ты сумеешь… устроить свою жизнь. В любом случае.

– Устроить свою жизнь! Каким это образом, скажи мне, пожалуйста? Какие у меня шансы обучиться чему-либо? Я бросила свою жизнь тебе под ноги!

Он с пренебрежением представил себе, чему она могла бы научиться и что бы стала делать, не брось она свою жизнь «ему под ноги». Однако это не так, это нечестно. Она была вполне интеллигентной женщиной, да и мир жил уже в восьмидесятых годах двадцатого века. При других обстоятельствах она, может быть, занялась и чем-то иным.

– Или ты полагаешь, я могла бы устроить свою жизнь с другим мужем? С богатым?

– Устроишь или не устроишь – это несущественно. Я ответственен за Мейган. Но я надеюсь, что ты действительно найдешь другого мужа, такого, который больше тебе подходит, чем я, – добавил он с горечью.

– А как же быть с Мейган? Так неожиданно ты готов расстаться с ней! Новый этап развития, мягко выражаясь.

– Нам все равно придется это сделать. Ей предстоит вскоре учиться в специальной школе.