— Я иду с вами! — объявила Кошечка.

— Ты остаешься здесь, — сказал Усач. — Это приказ, он не обсуждается.

Он притянул ее к себе и крепко поцеловал. Поцелуй был последним, его стоило запомнить.

15

Ветреница знала, что, попросив владыку о милости и открыв ему свою привязанность к Миносу, совершит непоправимое. Попытавшись добиться для художника счастья, о котором он мечтал, она подвергнет его большой опасности. Ей показалось куда более разумным признаться Миносу в том, что она знает его истинные намерения и отговорить от участия в заговоре против Апопи. Если они будут заодно, им станет легче, и они сумеют найти какой-нибудь выход.

Ночь давно наступила, а Минос все не появлялся на пороге опочивальни своей возлюбленной, до поры до времени занятой своими мыслями.

Обеспокоившись, Ветреница вышла и направилась к мастерской художников.

Там никого не было.

Товарищей Миноса она нашла в отведенной для них трапезной, но молодой критянин не ужинал вместе с ними.

С нарастающим чувством тревоги Ветреница поспешила к покоям Миноса.

И там никого.

Она принялась расспрашивать о художнике стражу, но не получила ответа.

Тогда Ветреница отправилась в обход крепости, заглядывая в каждый покой, каждый коридор.

Миноса она отыскала в кладовой, где стояли сундуки с бельем.

Художник висел на крюке достаточно прочном, чтобы выдержать мертвое тело.

Яннас предстал перед главным казначеем Хамуди. Они стояли друг против друга в окружении своих телохранителей. Флотоводец охотно бы обошелся без этой встречи, но Хамуди распоряжался воинским вознаграждением, и, прежде чем отправляться в поход против Фив, нужно было заручиться содействием главного казначея.

Яннас и Хамуди обменялись приветствиями.

— Войско гиксосов насчитывает двести сорок тысяч человек, — напомнил военачальник сановнику. — Я не собираюсь трогать гарнизоны Сирии и Палестины, городов Дельты и тем более столицы. Я отправлюсь в поход с пятьюдесятью тысячами солдат, а вы немедленно выплатите двойной оклад каждому из них.

— Верховный правитель дал свое соизволение?

— Дал.

— Я должен получить подтверждение, Яннас. Отвечая за государственную казну, я не имею права на ошибку.

— Получайте, но как можно быстрее.

— В ваше отсутствие я буду отвечать за безопасность Авариса. Прикажите оставшимся в столице воинам повиноваться мне.

— Они должны повиноваться приказам верховного владыки.

— Именно это я и имел в виду.

Яннас проводил смотр войск и открыл крайне неприятную для себя вещь: многие воины пристрастились к опиуму и другим зельям, которыми торговал Хамуди. Кому-то это могло придать отваги в грядущих сражениях, но боевому духу большинства, безусловно, был нанесен ущерб. И все-таки превосходство армии гиксосов было очевидным. Египтяне не могли оказать серьезного сопротивления.

Предместья Мемфиса встретили Яннаса новым неприятным сюрпризом: из искусно замаскированных засад в гиксосов полетели стрелы. Пращи и луки бунтовщиков, подвижных и похожих на назойливых оводов, оказались куда действеннее колесниц гиксосов, застревавших на узких улочках. Яннас принял решение брать дом за домом и разрушать те из них, в которых нашли убежище мятежники.

Из-за яростного сопротивления противника Яннас пробивался к Мемфису не одну неделю. Даже когда гиксосы окружали египтян, те не сдавались, предпочитая умирать с оружием в руках.

— Эти люди сошли с ума, — сказал полководцу его главный помощник.

— Нет, эти люди нас ненавидят. Надежда, которую им внушила царица Свобода, наделила их сверхъестественным мужеством.