— Пустяки, не стоит благодарности, — пробормотал Пёс и поспешил к выходу. Он не любил, когда его хвалили. Ему делалось неловко.

В дверях Пёс обернулся:

— Кот, а сколько у тебя там детей? — спросил он.

— Тридцать, — ответил Кот.

Пёс замер и мертвенно побледнел под шерстью.

— Тридцать? — переспросил он, надеясь, что ослышался.

— Ну да, — подтвердил Кот. — По пять котят от шести кошек, это обычная цифра для нормального кота в расцвете сил за брачный сезон. У особо крутых парней бывает, говорят, по сто котят весной и столько же осенью!

Больше всего Псу хотелось развернуться и улечься обратно в кровать. Но порядочный Пёс от своих слов не отказывается!

— Хочешь, я тебе быстренько напишу их имена, чтоб ты не запутался? — предложил Кот.

— Спасибо, не надо! — ответил Пёс.

Он приоткрыл дверь и выглянул в коридор — не идёт ли Сиамская Кошка.

Он не хотел с ней встречаться.

«От Сиамки будут одни неприятности, — думал он. — Она станет мне толковать, что „мы“ ещё не обследовались и должны дождаться невропатолога. А потом позовёт троих врачей, и те тоже примутся загонять меня обратно в постель. И пока я им всем объясню, что ни при каких условиях не могу больше здесь оставаться, будет уже вечер и тридцать котят на чердаке совсем истомятся от голода и страха!»

Сиамки в коридоре не было. Только старый Осёл в клетчатом халате ковылял на костылях в туалет.

— До встречи, — сказал Пёс Коту и выскользнул в коридор.

Он дошёл до лестницы, спустился по ней, пробежал через холл мимо будки привратника и устремился в больничный парк.

— Эй, стой! — закричал ему вслед привратник. Он сразу понял, что это пациент удирает без спросу из больницы — ведь Пёс был в одной ночной рубашке.

Но Пёс не обратил на него внимания. Он промчался по гравийной дорожке, свернул в поперечную аллею и потрусил к деревянному сарайчику. Этот сарайчик он видел из окна своей палаты. Каждое утро туда заходил человек в сером костюме и розовой рубашке и через несколько минут выходил в зелёном комбинезоне, с тяпкой и лопатой.

Пёс заскочил в сарайчик. Серый костюм и розовая рубашка больничного садовника висели на крючке, прибитом к двери. Пёс скинул ночную рубашку и поспешно натянул одежду садовника. Ему не удалось застегнуть верхнюю пуговицу розовой рубашки — для этого у Пса была слишком толстая шея, — а ещё ему пришлось сильно втянуть живот, чтобы застегнуть молнию на штанах, — но в целом вещи садовника ему подошли.

Пёс вышел из сарайчика, но не стал возвращаться к главному входу. «Привратник, наверное, уже доложил Сиамке, — подумал он. — И очень может быть, что она стоит у ворот и высматривает меня!»

Поэтому Пёс побежал по газону в глубь больничного парка и перемахнул через ограду. За оградой была узкая дорожка, Пёс галопом помчался по ней и вскоре оказался на широкой улице.

Он прислонился к железному столбу со знаком автобусной остановки и несколько минут переводил дух. За деревьями виднелась крыша больницы.

— Вообще-то в больнице было неплохо, — сказал себе Пёс, — но теперь начинается новый этап! — Потом вздохнул и пробормотал тихонько: — К сожалению!…

Уж очень пугала его перспектива нянчить тридцать котят!

Глава 5

ПЁС-ОПЕКУН

Пёс стоял у автобусной остановки в полной растерянности. И не только от страшной мысли о тридцати котятах. Он просто понятия не имел, в какую сторону идти: налево или направо? У него ведь не было времени познакомиться с городом.