"Нет! - прокричал его внутренний голос. - Это все воображение! Этого нет на самом деле! Борись!"

- Видишь, как я контролирую тебя? - сказала Зирра хрипло. - Видишь?

- Да.

- Я знаю, что тебе нравится. Я знаю, что нравлюсь тебе. Разве нет?

Тристан крепко сжал челюсти.

- Скажи, - потребовала она. - Скажи, как рад моему превосходству.

- Я рад.

Эта ложь лишь усилием воли сорвалась с его губ, так как проклятие обязывает ублажать ее, а его согласие точно порадует ее, хотя он отчаянно пытался не промолвить ни слова. Зирра не заслуживает такого признания - правда это или ложь. Она заслуживает только ненависти.

- Какой хороший маленький раб, - произнесла она, проводя ногтями по его груди, но не как любовница, а как хозяйка, причиняющая боль своему рабу, не заслуживающему нежности. - А теперь скажи, как сильно любишь меня.

- Я люблю тебя, - прорычал Тристан, молча добавив: - "Я ненавижу тебя".

- Лжец, - выплюнула она, обнажая свои зубы в оскале. - Ты лжец! Если бы ты говорил правду, заклятие бы спало. Как смеешь ты мне лгать, своей хозяйке! Ты будешь наказан, даже не сомневайся.

Она жестко заскакала на нем, словно вдалбливаясь в него. Когда она кончила, откинула голову и закричала - от ярости и удовольствия, победоносно, с ликованием. Он не хотел кончать. Он боролся с собой. Он всегда боролся, но в конце концов его тело каждый раз предавало его. Спазмы Зирры прекратились вскоре после его, и она посмотрела на него сверху вниз.

- Все, что я тебе давала, - любовь, а ты постоянно швыряешь это мне в лицо.

Она поднялась на ноги и накинула простыню. Ее волосы перекинулись через плечо, когда она повернулась к нему.

- Почему ты все еще в кровати, раб? Поклонись мне. Ты должен меня отблагодарить за удовольствие, которым я тебя одарила.

Тристан двигался на автомате, умирая с каждым движением. Он занял свое место перед ней - и внезапно оказался прикованным к стене цепями. Это место казалось ему знакомым. Он уже был здесь однажды. Процессия из женщин прошла мимо него. Каждой разрешалось, пощупать, попробовать, дотронуться до него, делать все, что захочется. Вереница казалось бесконечной. Его щупали, больно щипали, шлепали, и в итоге, его кожа была вся покрыта фиолетовыми и синими ссадинами. Даже на поле боя Гилларда он не оказывался в таком состоянии.

- Я твоя хозяйка, любовничек, - сказала Зирра, когда последняя женщина вышла из комнаты. - Ты еще посмеешь смотреть на меня?

- Только если прикажете, - процедил он сквозь стиснутые зубы.

Ее глаза зажглись синим огнем.

- За это ты проведешь остаток дня здесь.

Картина поменялась. Вспышки света плясали перед глазами, непрестанно вращаясь, принося Тристана в еще один отрезок его жизни.

Теперь он стоял обнаженный напротив кровати. Зирра развалилась на простынях, под головой - белые подушки.

- Тристан, милый, подойди.

Он тут же подчинился. Он забрался в кровать и завис над ней, стоя на коленях - как раз так, как ей нравилось.

- Ты нужен мне, - промурлыкала Зирра.

- Я исполню любое твое желание.

Черты ее лица смягчились.

- Скажи, что хочешь меня.

- Я хочу тебя.

- Скажи, какая я красивая.

- Ты красивая.

Она контролировала каждое его движение, каждое слово. Он бы ничего не дал ей по собственной воле - только то, что она требовала. Это единственное, что он мог решать сам.

- Люби меня, - выдохнула она, покрывая поцелуями его шею и грудь.

Он ненавидел каждое ее прикосновение, хотел умчаться из этой комнаты и изрыгнуть содержимое желудка каждый раз, когда она смотрела на него.

- Любовь - единственная вещь, которую я не обязан давать тебе, Зирра. И ты знаешь это. Твое заклятие обязывает меня дарить удовольствие своей гуан рэн. Но ничего не было сказано о любви.