– Ты болен, сьон?

Блейд слабо покачал головой.

– Ничего страшного… Просто разболелась голова. Все уже прошло.

Маленький сармиец, выглядевший весьма импозантно в длинном, до пят, балахоне, опустился на корточки.

– Ты уверен, сьон? Я ведь лекарь, хоть не слишком опытный… Ты же видел, как я лечил рабов! И я буду счастлив, коль ты позволишь…

С трудом сдерживая смех, Блейд похлопал его по плечу.

– Спасибо, малыш! Я же сказал, что все уже в порядке. Один твой вид сразу привел меня в чувство.

– Ты опять смеешься надо мной, сьон. Я знаю, ты часто это делаешь, – Блейд пытался запротестовать, но Пелопс покачал головой и продолжал: – Если честно, то временами я и впрямь заслуживаю только насмешки… Поверь, я совсем не так глуп, как иногда кажется. Но сейчас я чувствую себя прекрасно, – маленький сармиец с блаженной улыбкой покосился на журчавший рядом ручей. – Я поправился, у меня хорошая одежда и снова есть меч. Я опять стал воином! Вот провожу тебя через горы, вернусь в Сарму и буду сражаться за мою тайрину против наследников Оттоса.

– Так ты хочешь вернуться в Сарму, Пелопс?

Утвердительный кивок. Пристальный, немного недоуменный взгляд.

– А как же еще, сьон? Я – сармиец, верно? И хочу вернуться домой, если останусь жив.

Разведчик в задумчивости склонил голову.

– Конечно, ты прав, Пелопс, но… – он замялся.

Маленький учитель смотрел на Блейда, ожидая продолжения, но его хозяин что‑то чертил веточкой на песке. Наконец Пелопс не выдержал.

– Да, сьон? Ты собирался что‑то мне сказать?

Блейд решился. Он сделает это, почему бы и нет? В конце концов, его инструкции не содержали запрета на передачу стиль невинной информации. Возможно, сармийцы извлекут пользу, а он… он получит удовольствие от маленькой шалости, вспоминая дома об этом мире. Если вернется домой…

Он поднял голову.

– Пелопс, хотел бы ты научиться летать?

Сармиец поскреб в затылке

– Может, и хотел бы, сьон, только люди – не птицы… Даже волшебники древности не умели такого. Правда, твоя мудрость так велика…

Разведчик ухмыльнулся.

– Я готов поделиться ею, малыш. И тогда… тогда ты станешь великим ученым! Человеком, которого никогда не забудут благодарные потомки. Люди будут помнить о тебе… может быть, даже воздвигнут памятник…

Глаза Пелопса недоверчиво округлились.

– Памятник? Мне? Словно могущественному Бек‑Тору?

– Конечно, – с уверенностью заявил Блейд, – И памятник будет великолепным! Статуи обычно выглядят гораздо лучше людей, которых они изображают.

Пелопс энергично закивал:

– О, я очень хочу этого, сьон! Как ты думаешь, памятник сделают из камня? – Лицо его приняло озабоченное выражение. – Глина слишком недолговечна…

Блейд расхохотался.

– Из самого лучшего мрамора, малыш… А теперь посмотри сюда, на этот чертеж на песке, – и припомни, как теплый дым от костра поднимается вверх…

* * *

Объяснения заняли почти час. Пелопс молча кивал, не в силах вымолвить ни слова, пораженный простотой великой идеи полета на воздушном шаре.

Наконец Блейд закончил и отбросил прутик.

– Вот и все. Теперь ты великий мудрец, Пелопс! Так что соблюдай осторожность и береги себя, малыш, пока не вернешься в Сарму. Сейчас мы направляемся в страну моуков, и ты не должен доверять секрет никому – ни пергаменту, ни людям Эль Кала. Храни все в голове!

Пелопс кивнул.

– О да, сьон, ты прав! Я буду хранить эту тайну.