— Этот сундук был для меня в детстве штаб-квартирой и плацдармом, — сказал он. — Грузовики, солдаты, огромные острые скалы, танки. Я обожал играть в войну. Даже удивительно, что его крышка пострадала так мало. Она видела тысячи сражений доблестных маори с подлыми англичанами.

— Припоминаю, ты мне об этом рассказывал, — мягко произнесла Дженна. — Давать мужчинам по морде, а бедным, беззащитным женщинам портить жизнь — твое хобби.

— Не знаю никаких беззащитных женщин, — приподнял бровь Тайрен.

— Я была одной из них.

Тайрен скосил глаза.

— Да, да.

Усмехаясь, Дженна подошла к нему и больно хлопнула по руке. Но Тайрен был быстрее. Он схватил ее за запястье и так крепко притянул к себе, что она не могла пошелохнуться.

— Ты будешь прилично себя вести? — спросил он.

— А ты?

— Не знаю. Надо?

Мысли в голове Дженны закружились вихрем сорванных листьев. Вдруг из памяти яростно всплыли те безлунные ночи, когда они купались в озере неподалеку от фермы: голые тела, переплетающиеся ноги, губы, жадно искавшие друг друга… Может быть, он чувствует ее тоску, может быть, и нет. Но прежде, чем она успела ответить что-либо, он шагнул в сторону и отпустил ее.

— Да уж, досталось от меня сундуку. — Его голос был спокоен, и загадочен взгляд. — Но ведь все дети делают порой глупости, правда? Готов поспорить, у тебя и Синди тоже таких полно, а у твоего папаши найдется пара историй про Марту и про тебя.

Дженна с мукой улыбнулась. Упоминание об отце подействовало на нее, как ведро холодной воды.

— Конечно… — И опустила глаза. — Надо было попросить рассказать, когда я его сегодня встретила.

Тайрен вздохнул глубоко и спросил только потом:

— Как у него дела? Я слышал, его ферма в жутких долгах.

— Я не знаю, что будет с фермой и о чем там думает мой отец, — созналась Дженна. — Я его не видела и не разговаривала с ним с тех пор, как уехала отсюда, и до сегодняшнего дня.

— Ты четыре года не разговаривала со своим отцом? — Казалось, Тайрен не может этому поверить.

— Да. — Она отвела глаза. — Пришлось нам самим заботиться о пропитании. Синди достойна самого лучшего, и я способна сама ей все лучшее обеспечить.

Конечно же, ему не терпелось получить ответы на все свои вопросы, но он решил пока не дожимать Дженну. И еще — что произошло между ней и ее отцом? Почему она так долго с ним не разговаривала? Тогда получается, что она не знает, что ему сделал Рандольф Фарсон. У того ведь не было возможности рассказать ей. Или знает? Слухами земля полнится. Может, Марта рассказала ей. А может быть, и нет.

И почему она такая нервная и беспокойная? Ее так изменил Окленд? Или этот самый ее муж? Проклятье, он должен знать все, что произошло с тех пор в ее жизни.

Дженна стояла посреди кухни и осматривалась, с любопытством и некоторой нерешительностью. Ее руки опирались о бедра, и, когда она чуть изгибала спину, очертания ее груди становились особенно выразительными. Тайрен на мгновение отбросил все свои размышления. Ему опять ужасно захотелось поцеловать ее. А правда, что произойдет, если он поцелует ее? Сейчас шагнет к ней, заключит в объятия и подарит самый жаркий поцелуй на свете?

Сколько же раз, переехав в этот дом, он представлял себе, как любит ее здесь, вот на этом полу из гладко оструганных, хорошо подогнанных и покрытых цветной морилкой досок… Хотелось так сильно, прямо до боли.