— Дженна, давай не будем… — почти умоляюще произнес он.

— Ты не должен этого делать, — без раздумий выпалила она. Как бы ни был романтичен этот момент, молчать нельзя.

— Что не должен делать? — нахмурился он.

— Не покупай нашу ферму, Тайрен! — Она отвела от лица прядь волос и заглянула ему в глаза.

Нежность в его взгляде исчезла. Он выпрямился.

— Теперь это уже наша ферма… — Тайрен нахмурился. — Значит, теперь ты на стороне своего отца?

Дженна села и натянула одеяло до шеи.

— Дело не в моем отце, — попыталась объяснить она. — Дело не в том, чтобы спасать его.

— Что-то не заметно, — хмыкнул Тайрен.

— Дело в тебе. — Дженне хотелось изо всех сил ударить его, чтобы стереть с лица это самодовольно-ироничное выражение.

— Меня не нужно спасать.

Она вытащила из-под одеяла руку и коснулась Тайрена.

— Мы когда-нибудь избавимся от прошлого? — спросила Дженна, заглядывая ему в глаза. — Мы оба? Не лучше ли радоваться тому, что у нас есть сейчас?

— Ну и что же это, что у нас есть сейчас? — с неуловимой горечью проговорил Тайрен.

Дженна не знала точно, что у них есть, знала только то, что она чувствует, и что будет вечно презирать себя, если сейчас не выскажется. Хватит уже недомолвок. От этого становится только хуже.

— Я люблю тебя, Тайрен. И никогда не переставала любить тебя. — Она расправила плечи и вздернула подбородок. — Я сделала ошибку. Большую ошибку. Пусть я и не по собственной воле оставила тебя, но я сама приняла решение скрыть от тебя Синди. И все-таки я еще надеюсь, что ты можешь меня простить.

— И твоего отца? — презрительно бросил он. — Его я тоже должен простить?

— Тебе не кажется, что твоя злость немножко слишком яростная? — Дженна коснулась татуировки на его щеке, Тайрен не отстранился, а лишь накрыл ее руку своей.

— Нет. — Он гладил ее пальцы, но нежность этого жеста противоречила жесткости его тона.

— Да, он выгнал тебя с фермы. Да, он был расистом и…

— Был? — Тайрен сжал ее руку так сильно, что пальцы едва не хрустнули.

— Да, был. — Дженна сглотнула комок. Неважно, как вел себя отец тогда, уже неважно. С ним она разберется сама. Главное то, что он, кажется, действительно меняется. Она вспомнила, как Рандольф смотрит на свою подругу-маори… Сейчас Дженна обязана сказать всю правду. — Я тогда ушла не потому, что он меня заставил. Во всяком случае, не только потому.

Бледный лунный свет падал на лицо Тайрена, превращая напряженное лицо в маску ненависти.

— Когда мой отец узнал о нашей связи, — начала Дженна, а ее сердце было готово выпрыгнуть из груди, — он потребовал, чтобы я уехала в Окленд. Но я отказывалась. Отказывалась до тех пор, пока…

— Пока что?

— Пока он не стал угрожать мне, что выгонит тебя и Кири на улицу. — Дженна глубоко вздохнула. То, что она скажет дальше, может легко стать концом их отношений. — Может быть, я недостаточно верила в тебя. Я не знаю. Я тогда действительно очень боялась. Но одно я точно знаю, что причина, почему я тогда уехала, была в том, что я хотела защитить людей, которых любила. Кири и тебя. Я не знала, что беременна, я думала, что отец скоро успокоится, и я смогу написать тебе или позвонить и все объяснить. Мне казалось, что год разлуки, пока ты не закончишь образование, — это так недолго… Потом я пыталась сообщить тебе, что беременна, но ты не стал слушать.