Служащий посмотрел на розу в его руке, на коробку конфет под мышкой, на него самого, такого юного, горящего нетерпением, хотя и усталого. В хлопчатобумажной рубашке, джинсах и рабочих ботинках. Служащий вздохнул, но что-то похожее на улыбку мелькнуло на его лице.

– Проходите, присядьте, – сказал он. – У нас есть два-три варианта, которые могут вас заинтересовать.

В этот вечер Чейз вернулся домой к Энни с великолепной красной розой, коробкой конфет, контрактом и… забронированным номером в гостинице на острове Сент-Джон.

Ни рекламный плакат, ни служащий агентства не преувеличили красоту островов. Даже сейчас он помнил то потрясение, которое они испытали, в первый раз увидев бледное небо, белый песок и кристально чистую голубую воду.

– Море такого же цвета, как твои глаза, – прошептал он, держа Энни в объятиях в ту первую ночь в их чудесной хижине на берегу. Конечно, по сравнению с этим дворцом тот дом выглядел лачугой, но как же счастливы они были там!

Чейз улыбнулся. Об этой ночи он потом вспоминал как о Ночи Паука.

Они с Энни занимались любовью на уединенной террасе их маленького домика.

– Я люблю тебя, – прошептал он, когда она вскрикнула в его руках, дойдя вместе с ним до вершины блаженства. Энни вздохнула и поцеловала его. И они заснули в темноте, а биению их сердец вторил нежный шепот прибоя.

Его разбудил пронзительный вопль.

– Энни? – вскричал он и уже через секунду примчался в ванную.

Энни, лицо которой было белее полотна, стояла на крышке унитаза, трясясь от ужаса.

– Энни, детка! – Он схватил ее на руки. – Что такое? Что случилось?

– Там, – сказала она дрожащим шепотом и показала трясущейся рукой на ванну.

– Где? – Он видел только фарфоровую ванну, коврик, белую сверкающую плитку… А еще… паука.

Это был большой паук. Громадный. Волосатый. Но всего лишь паук. А он, Чейз, уже тысячу раз умер, пока добежал из спальни до ванной, гадая, что могло случиться с Энни.

Он поступил очень просто – накрыл паука полотенцем, вынес насекомое через заднюю дверь, выбросил на траву, вернулся к жене и, уперев руки в бока, спросил ее, что произошло. Почему она визжала как резаная, увидев какого-то паучишку, который, наверное, испугался ее гораздо больше, чем она его?

Энни тоже подбоченилась и с яростью набросилась на него:

– А ты только представь себя на моем месте, когда я вошла сюда, зажгла свет и обнаружила его… поджидавшего меня!

– Он не «поджидал» тебя. Он занимался своими делами.

– Он поджидал меня, – упиралась Энни, – шевелил сотней тысяч миллионов лап и поджидал…

– Сотней тысяч миллионов лап? – переспросил Чейз, давясь от смеха.

И вдруг Энни тоже захохотала и в следующую секунду оказалась в его объятиях.

– Я знаю, что это глупо, – говорила она, смеясь и плача одновременно, – но я боюсь пауков. Особенно больших.

– Больших? – спросил он, беря ее лицо в свои ладони, улыбаясь и глядя ей в глаза. – Точно, такой мог бы сожрать, не подавившись, целый город. – И уже без улыбки объяснил ей, что он чувствовал… что за его злостью скрывался страх за нее… И что, если он когда-нибудь потеряет ее, его жизнь лишится смысла…

– Привет.

Чейз обернулся. Энни, улыбаясь, стояла в дверях, и он с трудом сдержался, чтобы не броситься к ней, не заключить ее в свои объятия и не сказать ей, что… что…

– Извини, я задержалась.