Ия бесшумно поднялась со своего места и приблизилась к Шуре.

— Оставьте вашу работу. Мне кажется, что такое занятие далеко не своевременно на уроке Закона Божия, — спокойно проговорила она.

Лицо Шуры приняло неприязненное выражение. Быстро поднялись на Ию вызывающие, дерзкие глаза.

— А Магдалина Осиповна нам разрешала иногда работать, пока поясняет заданное господин преподаватель, — отвечала резким голосом Августова.

— Магдалина Осиповна была слишком снисходительна к вам, — неосторожно сорвалось с губ Ии, — но это еще не значит, что то, что разрешалось ею, должна позволять вам я.

— Она была ангел! — с многозначительным вздохом произнесла, подчеркивая, Шура.

— Но вашу вышивку вы все-таки спрячьте в стол, — неумолимым тоном заметила Ия и в упор взглянула в устремленные на нее с вызовом глаза девочки. Потом тихо повернулась и медленно и неслышно пошла на свое место.

— Ну и характерец! — зашептала Таня Глухова соседке Шуре.

— Ведьма! — безапелляционно решила сидевшая впереди них Маня Струева.

— Да, жаль Магдалиночку… прошли наши красные дни, — со вздохом роняла Шура, неохотно пряча злополучную вышивку в стол.

Звонок, прозвучавший в эту минуту в коридоре, дал новое направление мыслям воспитанниц.

Урок Закона Божия кончился. Наступало время обеда. Дежурная прочла молитву. Отец Евгений благословил воспитанниц и вышел из класса, столкнувшись в дверях со спешившей в свое отделение Вершининой.

Глаза чахоточной наставницы блестели еще сильнее после недавних слез, а два предательских пятна ярче рдели на ее выдающихся вследствие худобы скулах.

Заметно было, что весь этот час Магдалина Осиповна проплакала.

— Магдалиночка! Магдалиночка! Ангел наш! Золото! Радость! — зазвучали снова взволнованные голоса, и девочки бросились к ней со всех сторон, окружили ее и беспорядочной толпою повели из класса в столовую.

Напрасно сама Вершинина взывала своим надломленным голоском:

— В пары, дети! В пары! Становитесь в пары! Так нельзя! Лидия Павловна будет недовольна беспорядком…

Но никто не слушал ее. Смех и поцелуи звучали ей ответом на эти слова.

Ие оставалось только следовать в немом молчании за девочками и их любимицей.

Невесело было на душе молодой девушки. То, что предчувствовала Ия с первой минуты ее появления здесь, являлось теперь неоспоримою истиной. Да, много забот, неприятностей и осложнений принесет ей ее новое поприще!

И эта кроткая, мягкая Магдалина Осиповна своей слабостью и чрезмерной добротою с воспитанницами еще усугубляла и без того нелегкое положение Ии; она уже одним своим присутствием разжигала невольную антипатию девочек к их новой, более энергичной и требовательной воспитательнице. И с этим явлением Ия решила бороться до последних сил.

Глава V

— Как, разве у вас нет отдельной комнаты?

— Зачем мне она? Я так привыкла к постоянному общению с моими детками. Я бы соскучилась провести без них целую ночь.

— Но ночью они все равно не могут пользоваться вашим обществом. Ведь они спят.

— Я не могу допустить мысли, чтобы они спали вдали от меня. Я должна слышать их сонное дыхание, их лепет. Наконец, многие из них такие нервные, болезненные, многие боятся ночной темноты и тишины, а я прихожу успокоить их, просиживаю с ними долгие часы, пока они засыпают при мне.

— Но разве… — Ия начала и запнулась на полуфразе.

Чуткость и врожденная деликатность не позволяли ей подчеркивать больной Вершининой того ужасного упущения, которое допускалось ею.