— Боюсь, другого выхода не будет, — тихо заметила Орлена. — Дом разрушается. Крыша не чинилась годами, и когда в картинной галерее обвалился потолок, я сказала об этом папе, а он ответил: «Пусть валится!»

— Картинная галерея! — язвительно протянул брат. — Те картины, что еще остались, давно испортились от сырости и выцвели от солнца или же просто вывалились из рам от небрежения.

— Я знаю! Знаю! — вскричала девушка. — Не мучай себя! Мы ничего не могли сделать, ты же сам понимаешь. И боюсь, что в будущем мы тоже мало что сможем.

— Как мы будем жить? — спросил Терри.

Орлена тогда не ответила.

Но этот вопрос преследовал ее и днем, и ночью, снова и снова возникая в ее уме все дни до похорон.

Она знала, как горько будет Терри как новому баронету продавать земли, которые принадлежали Уэлдонам со времен царствования королевы Елизаветы, но какой у них выбор?

Вряд ли они смогут прожить — голодая, как сейчас, — и питаясь той дичью, что можно подстрелить в поместье.

— Опять кролик! — только вчера воскликнул Терри, и Орлена виновато ответила:

— Мясник не даст нам кредита. Сейчас не лучшее время года для крольчатины, но ничего другого нет.

Терри сжал губы. Он прекрасно знал, что у них нет денег на еду.

Рано или поздно, но наступит такой день, когда он больше не сможет позволить себе стрелять ту дичь, что еще можно найти в невспаханных полях и кишащих разбойниками лесах.

Мистер Торогуд наклонил клочок бумаги к свету, пробивающемуся сквозь грязное окно библиотеки.

Орлена взглянула на окно и рваные занавески. Как искусно она их ни штопала, долго они не продержатся.

— «Это моя последняя воля и завещание», — вслух зачитал адвокат, — «и я, сэр Хеймиш Джордж Нортклифф Уэлдон, пятый баронет Уэлдон-парка в графстве Йоркшир, будучи в здравом уме, оставляю все, чем я владею, и все мое поместье разделенным поровну между двумя моими детьми, Теренсом Нортклиффом и Орленой Александрой». Завещание подписано и засвидетельствовано, — закончил мистер Торогуд.

— Это все? — так громко спросил Теренс, что поверенный вздрогнул.

— Да, сэр Теренс. Ваш отец был краток и изложил самую суть.

— Мне интересно, что конкретно он оставил. Полагаю, этого хватит, чтобы выплатить ваш гонорар?

— Хватит с лихвой, сэр Теренс, — ответил мистер Торогуд укоризненным тоном.

Адвокат счел, что его торопят в таком деле, которым он неизменно наслаждался, поскольку играл в нем главную роль.

— Я рад это слышать, — заметил Терри, — хотя сильно сомневаюсь, останется ли что-нибудь, чтобы улучшить состояние этой богадельни.

— Терри! — с упреком воскликнула Орлена.

Она всегда боялась, что ее импульсивный брат слишком откровенен в своих высказываниях, а ей не хотелось, чтобы у мистера Торогуда сложилось о нем неправильное впечатление.

Адвокат осторожно убрал клочок бумаги в свой кожаный портфель.

— Ну? — почти агрессивно спросил Терри. — Вы скажете нам самое худшее, или нам придется ждать, пока вы не подсчитаете те жалкие гроши, что мой отец спрятал в банке? — Помолчав, юноша горько добавил: — Вы же знаете, нам с сестрой редко перепадал даже пенс из того, чем он владел.

Орлене показалось, что высохшее лицо мистера Торогуда на минуту смягчилось, словно адвокат в самом деле понимал, что они пережили. Затем он сказал своим обычным напыщенным тоном:

— Вы, должно быть, сознаете, сэр Теренс, что пока рановато давать вам точный отчет об имуществе вашего отца, но, уверяю вас, моя контора составит полную опись как можно скорее.