И вот он, пришел тот ключевой для любого игрока, когда замираешь на месте и думаешь только «сагрится — не сагрится?!».

— Алесса, живая?! — окликнул меня в групп-чате Гильгамеш.

А ведь я даже ответить-то не могла: казалось, что шевельнусь — и все, трындец моему игровому телу, до встречи на точке респа. Я посмотрела на счетчик жизни моба и поняла, что не босс, конечно, но не стоит и нарываться, разберет на пиксели!

И тут оно меня заметило…

Уж не знаю, какое чувство мне подсказало, что пора драпать, шестое, седьмое или даже восьмое, но когда тварь прыгнула, я уже с истошными завываниями неслась обратно к своим.

— Я живая! Но все очень плохо! — выпалила я, кидая позади себя завесу, которая обычно сбивала противников с толку.

Поправочка, зрячих противников. Похоже, моб, на которого я нарвалась, полагался не на глаза, а на другие органы чувств: начхав на мою хитрость он продолжил погоню. Вот же черт…

Удирала я то по потолку, то по стенам, стараясь постоянно петлять как перепуганный до истерики заяц. Уже через минуту случилось практически невероятное: начало сильно тошнить. Оскорбленный в лучших чувствах вестибулярный аппарат решил разом отмстить за все. Отбиваться пробовала, но горький опыт говорил, что в моем случае куда лучше и надежней просто добраться до пати и вот уже с ней вместе и завалить противника.

В итоге я едва не снесла на бегу вышедшего вперед Гильгамеша, удалось уйти от столкновения в последний момент и спрятаться за пати. Вот в тылу мне стало куда привычней и спокойней. Мобу повезло меньше — от как раз в лидера врезался, и тот с ревом упал на землю, а потом еще и перекатился так, чтоб оказаться сверху.

— Валим гада! — скомандовал наш танк, разом растеряв весь лоск преподавателя одного из старейших университетов в стране.

Зеро с облегчением вздохнул и кинулся на моба с радостным гиканьем. Его порядком нервировал запрет Саканы кидаться на возможную добычу. Вадька привычно сделал пару пассов, обеспечивая нам лечение. Я покосилась на Сакану, но та вроде бы не посчитала нужным сделать хоть что-то. Возможно, просто давала ребятам душу отвести, кто ее, Рыбу, знает?

Я посмотрела на толчею у моба, посмотрела на его счетчик жизни и пришла к выводу, что мне тоже можно не вмешиваться. Под хилом Зеро с лидером разбирали тварюку ну очень и очень бодро.

— Ну хотя бы чуточку лута выпало! — азартно воскликнул Котопес. Вадька не любил драться сам, да у него и возможности не было, но наблюдать как его патька кому-то бока наминает — вот это его просто в экстаз приводило.

— Да с него только гнутая полушка будет, — уверенно прокряхтел лидер. — И опыта на копейку.

Меш сидел на шкварнике и старательно душил ящерицу. Скульптурная композиция была хороша, хоть «Самсона» в Петергофе заменять. Гадина хрипела и брыкалась, но вывернуться у нее не выходило.

Когда оставалось всего-то пара-другая процентов, моб вдруг начал меняться…

— Что за…?! — завопил Зеро, едва успев увернутся от чересчур мощного удара. — Народ, что с этой тварью происходит?!

Моб начал увеличиваться, отрастил длинный шипастый хвост, когти стали больше, чешуя утолщилась… Заодно и полоска жизни отросла и приобрела несколько маркеров брони…

— Да что б я знал! — отозвался не менее ошалевший Гильгамеш. — Вадька, хиль как в последний раз!!!

Ящерица оглушительно зарычала… и дохнула огнем. По площади.

— АОЕ! — тоненько завопил уже Котопес, который не мог решить, то ли набрасывать щиты на себя, то ли до упора держать танка.