Все это Майк испытал на себе. Когда-то ему пришлось признать свою вину. Казалась веселой проказа угнать пару бычков, чтобы продать их в городе и устроить пирушку. Но однажды он вдруг задумался: как бы чувствовал себя, если бы такое случилось со скотиной его отца или с его собственной.

Наступает время, когда человек должен провести для себя черту, и такую черту он провел: уехал из Рафтера, расстался с Гибом Джентри, Беном Стоувом и со всеми остальными. И вот теперь вернулся в совершенно другой город. Прошли времена старой дружбы. Исчезло гостеприимство, свойственное Западу. Город наполнили страх, подозрения, ненависть, и в нем Шевлину ни от кого не стоило ждать приглашения. Каждый житель стал теперь для него врагом. Просьба, с которой к нему обратились, отвечала его собственным желаниям. Найдя убийцу Элая Паттерсона, он раскроет заговор расхитителей золота, и тогда придет конец процветанию города.

Что правильно, что справедливо? Имеет ли он право разрушить благосостояние целого города? Здешние жители живут лучше, одеваются лучше, имеют дома лучше, чем в любом другом подобном поселении. Они больше тратят денег в барах и магазинах. Но вместе с процветанием к некоторым людям пришла власть. Местные заправилы, те, кто все это задумал и осуществил, сумели развратить общество и теперь в силах принудить город к чему угодно — или нет?

А честные люди, обеспокоенные тем, что происходит, люди, которые не хотят жить в постоянном страхе, разве их тут нет? Но он не знает их, а если бы и знал, кто из них доверится Майку Шевлину? Ему придется действовать в одиночку.

Так он стоял, размышляя.

В нескольких кварталах, на другой стороне улицы, показался человек. Он внимательно смотрел на Шевлина, всем своим видом выражая подозрение. Майку показалось, что он уже видел этот настороженный взгляд.

Чужак, неизвестно откуда взявшийся, естественно, возбуждал подозрения. Инстинкт предупредил Майка об опасности, опасности, возрастающей с каждой минутой. Горожане, ставшие соучастниками грабежа, закрыли глаза на убийство… и спокойно закроют снова.

Кругом было слишком много новых сапог, дорогих седел, револьверов, инкрустированных слоновой костью и жемчугом. Кто-то оказался таким мудрецом, что догадался повязать все общество круговой порукой, замарать соучастием в грабеже.

Каждый покупатель похищенного, каждый торговец, берущий на реализацию левый товар, получал свою долю прибыли от такой сделки, а поскольку все знали, что золото краденое, то и прибыль была гораздо выше обычной.

Элай Паттерсон и Джек Мурмэн погибли. Майк по-своему любил обоих. Они проявили доброту к одинокому полуголодному мальчишке, приехавшему в город на едва живой кляче, помогли ему стать лучше, чем он должен был стать… О некоторых вещах Шевлин никому не рассказывал.

Правда, он работал с дядей на руднике, но им достался участок, едва позволявший выжить, не более. И вот наступил день, когда свод шахты рухнул, навсегда похоронив под собой дядю. Майк, который тогда был еще ребенком, ушел, ведя свою лошадь на поводу вниз по склону горы, потому что у лошади не было сил везти его на себе по неровной местности. Шахта рудника стала символической могилой его дяди, который остался там навеки, похороненный вместе со своими надеждами.

О своем отце Майк никогда не рассказывал. Того убили в прерии, когда он продавал индейцам виски. Мать умерла несколько лет спустя в жалкой лачуге на окраине далекого скотоводческого поселения. Но кое-чему она его научила: самому выбирать себе дорогу, никогда не брать того, чего не заработал.

С таким багажом ему пришлось начать самостоятельную жизнь, и кто знает, что бы с ним стало, если бы не пришел он в Рафтер и не встретил там Элая Паттерсона, а потом Джека Мурмэна, сыгравших столь важную роль в его судьбе. Они твердо стояли на том, во что верили. И он не хотел отступать от их принципов.

Невдалеке, на той же улице, располагался ресторан «Бон тон», который в это время суток все еще был открыт.