И сейчас ты для них лишь некий начальник в конторском кресле. А Майк Шевлин сидит вместе с ними в седле. Его поливает тот же дождь, что и их, и ему так же холодно, как и им. И должен сказать тебе, Бен, если бы меня не подстрелили, я тоже был бы вместе с ним.
Бен Стоув еще немного постоял у окна, потом вернулся на середину комнаты, подошел к прилавку, где лежал привезенный им с собой сверток. Развернув его, он вынул два двуствольных дробовика, предназначенные для стрельбы с короткого расстояния, и не торопясь зарядил их. Потом взял винчестер и проверил, есть ли патрон в патроннике.
Никто не проронил ни слова, все просто смотрели на него. А он вел себя так, словно их здесь и не было. И Лайна решила, что они для него и правда не существуют, потому что он полностью сосредоточился на предстоящем, об этом говорило каждое его движение. Словно револьвер, он был нацелен на грядущий момент развязки.
Но этот момент все не наступал.
Шли минуты, и Лайна вдруг заметила, что Стоув вспотел — на лбу его выступили бусинки пота. Снаружи раздался приглушенный звук, и Стоув резко обернулся. Что-то загремело по крыше.
Неожиданно мимо промчались несколько лошадей. На улице кто-то засмеялся, и звук поразил всех собравшихся в комнате.
Несколько минут прошли в тишине, а затем где-то хлопнула дверь. Телеграфист поднял голову.
— Это моя дверь, — сообщил он и добавил, лукаво взглянув на Стоува, — хотел бы я знать, умеет ли кто-либо из твоих ребят пользоваться телеграфным ключом? Шевлин, например, он что, на все руки мастер?
— Что ты врешь! — заорал Стоув. — Я его знаю с детства.
— Ты хочешь сказать, что знал его, когда он был подростком, — уточнил Бэбкок, — но он с тех пор объездил много стран. Теперь ты о нем ни черта не знаешь!
Стоува в этот момент занимал лишь один вопрос: где теперь находится золото? Погрузили ли его в предназначенный для этого вагон?
Он быстрым взглядом окинул комнату.
— Порядок, Рыжий. Я иду на улицу. А ты смотри, чтобы все оставались на месте. Бэбкок, я пошлю одного из своих людей за доктором Клэггом. Не люблю, когда страдают, к тому же в старые времена мы, случалось, укрывались одним одеялом.
Бен еще раз обвел их пристальным взглядом.
— Все действия, которые я предпринял для обеспечения перевозки, законны, — заявил он. — Я бы не хотел, чтобы кто-то попытался мне помешать. У меня будут все основания подозревать его в попытке украсть принадлежащее компании золото.
Он подошел к двери и вышел на улицу.
У коновязи стояло полдюжины лошадей, к которым, только что спустившись с гор, присоединилось несколько других, оставшихся без седоков после утренней перестрелки. Их безвольно болтающиеся поводья красноречиво напоминали о происшедшей трагедии.
Луч света, падающий на мокрую платформу из окна салуна, преодолевал сверкающие стальные рельсы и тянулся сквозь темноту навстречу свету, льющемуся из окна телеграфной станции. А за окном кто-то варил вторую порцию кофе в кофейнике телеграфиста после того, как первая порция стремительно иссякла.
Майк Шевлин стоял в углу прохода, ведущего к стойлам, и наблюдал за появившимся на улице Беном Стоувом. Правую руку Бен как бы ненароком держал внизу, заслоняя собою оружие, о чем Майк, зная все эти хитрости, сразу же догадался.
Бен тревожно оглядывался. Он походил на старого гризли, который чует приближающуюся беду, но не в состоянии определить, с какой стороны ее ждать. Наконец Стоув сошел с платформы и по шпалам торопливо зашагал к станции, отворил дверь, и до Майка донесся его голос:
— Где Шевлин?
Ответ Майк не разобрал, потом Стоув заговорил снова:
— Отлично. Плачу, ребята, по высшему разряду. |