– Только запишите, что умысла калечить продавца, тем более убивать его я не имел. Лежал бы он себе спокойно, а не хватался за топор – и цел бы остался. Я защищал свою жизнь. Так и запишите.

– В момент убийства на вас были перчатки?

– Холодно, я их не снимал, когда вошел в этот сортир. Ну, то есть в магазин, – сказал Перцев.

– Ваши дальнейшие действия?

– Я хотел уйти, но тут вспомнил о ящиках с консервами, что лежали в кладовке. Короче, в ту пору я сидел на мели. Каждую копейку считал. А тут столько добра. И я подумал: почему бы не прихватить пару ящиков? Те, что подороже. Консервы – те же деньги. Сам не съешь, так двинешь кому. Я покопался в карманах потерпевшего. Вытащил связку ключей. В ящике прилавка нашел плоский фонарик. Наверное, тут часто отключали свет, вот и держали под рукой эту хрень.

– То есть фонарь?

– Совершенно верно, – кивнул Перцев. – Фонарь. Я запер изнутри входную дверь и погасил свет. Еще минут десять копался в кладовке, выбирал что получше. Но, как назло, попадался один мусор. Всякая килька в томате и прочая мура. Да еще фонарик совсем дохлый. Минут десять рылся. Наконец нашел говяжью тушенку и сардины в масле, прибалтийские. Открыл заднюю дверь, ящики – на плечи. И спустился по лесенке вниз.

– Ты заранее наметил, где спрячешь ящики?

– Нет, поначалу хотел поймать тачку. И двинуть к Москве. А потом, когда спустился, увидел дыру в заборе. Я заглянул в проем. Там старые брошенные гаражи. Шел дождь со снегом. Я подумал, что к утру следов не останется. Ящики можно спрятать поблизости. Ни одна собака не найдет.

Третий месяц этого кренделя держали в «Матросской тишине» по обвинению в убийстве авторитетного московского бандита Геннадия Салимова по кличке Сало и его телохранителя. Втроем они резались в карты на съемной квартире. Перцев перестрелял своих партнеров, потому что между ними возникла ссора, якобы покойный авторитет обложил его матом. Расстреляв обойму, он решил скрыться. Но за дверью ждали оперативники, которые вели наблюдение за Салимовым. Стояла глубокая ночь, Перцев, бросив пистолет, распахнул окно, перелез на соседний балкон, оттуда на водосточную трубу и стал спускаться вниз. Он наверняка ушел бы от погони, но между вторым и третьим этажом проржавевшая секция трубы просто развалилась на части. Перцев полетел вниз и повредил лодыжку. Он сидел на асфальте и курил, когда оперативники надели на него браслеты.

Неделю назад он неожиданно взял на душу убийство Айвазяна. Никто не тянул Перцева за язык, он сам попросился на допрос. Интерес подследственного вырисовывается ясно: за двойное убийство ему намотают, как минимум, пятнашку строгача. За Айвазяна к этому сроку добавят еще года три. Не так уж много. Видимо, кто-то из уголовных авторитетов попросил, точнее, потребовал, чтобы Перцев повесил на себя этот труп. Взамен красивая жизнь на зоне: усиленное питание, работа библиотекаря или хлебореза, возможно, даже девочки. А если Перцев заупрямится, то может до суда не дожить. И он честно отрабатывает аванс.

Теперь полагается закрепить показания с выездом на место, составить протокол в присутствии понятых, начертить план магазина и прилегающей местности. Дорогу, по которой Перцев уходил к гаражам, взвалив на плечи ящики с консервами. Обозначить место, где была спрятана добыча. Ни милиция, ни прокуратура не имеет ничего против этого спектакля. Нераскрытое убийство никому не нравится, портить блестящие статистические показатели не хочется. Кажется, только молодой следователь Леня Ефимов искренне верит в рассказ Перцева и радуется, что расколол матерого грабителя и убийцу.

Девяткин почесал нос и подумал, что примета сбудется, сегодня вечером он приглашен на день рождения к старому приятелю врачу Хрустову. И наверняка уйдет из ресторана на бровях, в противном случае приятель, который ненавидит трезвость во всех ее проявлениях, обидится на всю оставшуюся жизнь.