— Складно получается! И что? Оба одинаково говорят? — удивился Потапов.

— Представьте себе! — смеялся следователь.

— Странно, — задумался Александр и предположил: — Неужели заранее договорились?

— Само собою! Понимали, что женщина может отреагировать на угрозу обращения в органы. А потому может случиться всякое, — ответил следователь.

— Но почему не отказались и все же приехали?

— Значит, уж очень нужна записная. Не могли больше ждать. И поспешили.

— Каких смежников называют? Чьи телефоны их интересовали? — спросил Потапов.

— Они называли имена и фамилии, которые действительно есть в книжке. Я узнавал. Оказалось, что те, о ком говорили задержанные, и впрямь партнерские фирмачи. Они поставляли им оборудование, и действительно смерть Попова на время прервала взаимодействие. Ко не из-за потери телефонных номеров. Из-за отсутствия денег. А нынче без оплаты никто не станет работать. Что касается телефонных номеров, они и поныне на столе у каждого и в бывшей фирме Попова. Эти двое банально оттянули время. Но зачем им понадобилась оттяжка? Что они ждут? Вот это я и хочу узнать помимо всего, — говорил следователь.

— Очная ставка расставит точки! — сказал Александр.

— С этим торопиться не стоит. Это у нас последний аргумент. Но я его придержу. Пусть сочиняют. Потом сами запутаются в собственной паутине. И ничего им не останется, как говорить то, что произошло на самом деле.

— С Поповой говорили? Она знает, что эти двое уже не опасны для нее? — спросил Вадим у следователя.

— Я говорил с нею. Сказал, что счел нужным. Но мне кажется, она тоже недоговаривает. Что-то знает. Но сказать боится.

— О чем? — насторожился Потапов.

— Пока не понял. Но ее страх очевиден. Когда я сказал, что по делу, возможно, будет проведена очная ставка, Попова вся задрожала, сникла. И хотя ничего не ответила, было видно, что она постарается избежать ее.

— Это объяснимо. Ей угрожали расправой. Взяли мы двоих. А кто и сколько осталось на воле? Она тоже понимает, — вступился Вадим за женщину.

— Возможно, все так. Но кто из нас прав, покажет следствие. Времени у всех немного. Посмотрим, что скажут задержанные завтра. Они уже вот-вот начнут блудить в собственных показаниях. Мне это только на руку, — улыбался следователь.

…Валентина Попова и впрямь не спала несколько ночей после той встречи со следователем и упоминании об очной ставке.

Все дело в том, что, сдружившись с Митрошиным, она наслушалась от Михаила о пережитом в зоне, об издевательствах, какие ему пришлось перенести в заключении. Он говорил обо всем так ярко и подробно, что женщина, слушая его, казалось, сама прошла через весь ад испытаний и мук. Она жалела Михаила, запоздало сочувствовала. А он рассказывал:

— Если б знал я, что доведется выстрадать впереди, уж постарался бы не дотянуть до очной ставки. Она и поставила точку на моей судьбе. Очная ставка, Валюха, самое непредсказуемое.

С нее и потерпевшие выходят обвиняемыми, и свидетели — пособниками. Не приведись еще раз загреметь на нее, лучше сразу на погост…

Валентина помнила, что и Петр не раз говорил о беспределе и анархии, жаловался на беззаконие и беззащитность фирмачей.

— Правду всю жизнь ищут люди. Но нет ее нигде. Куда ни ткнись — жулье и ворье! Повсюду брехуны и кровопийцы. Держись от них подальше, живи спокойнее. Никуда не лезь, — советовал ей Митрошин.