– Кого там ещё чёрт принёс? – раздраженно прошипел директор ФРС, отпирая замок.

Лицо банкира, выглянувшее из за двери не успело вытянуться от удивления и широко открыть глаза, когда чья то массивная ладонь заслонила собой всё пространство, пребольно впечатавшись в нос так, что лязгнули зубы. Тело директора ФРС легко откатилось на несколько метров, дверь закрылась, а над Уильямом склонилась хорошо знакомая физиономия сибирского мужика со всклокоченной бородой и такой же шевелюрой. «Надо сделать вид, что ни слова не понимаю по русски, – сверкнула спасительная мысль, – и как то дать знать полиции…»

– Oh my! Look what the dog dug out! – пророкотал нежданный гость и, хорошо прицелившись, пнул лежащего финансиста. У того спёрло дыхание и появилось непреодолимое желание забраться под шкаф или под кровать. Ужас обуял профессионального банкира больше не от боли, а от осознания, что этот сибирский неграмотный мужик общается с ним на правильном английском, хоть и с неприятным, лающим акцентом, но с понятными, сочными, чисто американскими идиомами.

– Какого черта вам надо? – прокряхтел Уильям, пытаясь подняться на ноги.

– Вообще то, – Распутин слегка прижал банкира коленом, из за чего тот не смог закончить переход в вертикальное положение и остался стоять в постыдной позе на четвереньках, – придя в гости к ростовщику, полагается просить у него в долг или отсрочку по кредиту. Но у меня сегодня скверное настроение. Будем считать, что я начитался Фёдора нашего Михалыча и явился к вам в образе Раскольникова.

– Спаси… – только и успел крикнуть директор ФРС. Пол с неимоверной скоростью приблизился к лицу, челюсть щёлкнула, прикусив язык, превратив конец фразы в мычание.

– Я не договорил, – невозмутимо продолжил мучитель. – Меня, в отличие от главного героя Достоевского, можно разжалобить, уговорить не доставать топор из широких штанин. Я согласен сохранить вам жизнь и даже какую то видимость достоинства в обмен на оперативную информацию о контактах на территории России. Меня очень интересуют получатели ваших денег и обещания предоставить таковые, а равно отчеты о расходах на революцию. В частности, на что потрачены сто тысяч долларов, полученные второго января заводчиком Терещенко. С каким результатом? Только не надо говорить, что вы знать не знаете о финансовых операциях петроградского филиала «National City Вank»!

– Но я действительно не знаю их трансакции! – вскричал Томпсон, хлюпая разбитым носом.

– Жаль! – констатировал гость. – Тогда получается, что вы вообще ничего не знаете? Так?

– Так!

– Тогда будем прощаться. Только что созрела историческая необходимость нанести визит вышеупомянутому Терещенко и предложить ему не валять дурака, чтобы не повторить вашу судьбу.

– Какую судьбу? – живо поинтересовался банкир.

– Трагическую, разумеется! Узнав про эпидемию среди коллег на берегах Гудзона, вы так расстроились, что сиганули из окна своего номера, с четвертого этажа гостиницы «Астория». Представляете заголовки газет с фотографией вашей физиономии, расплющенной о питерскую мостовую?!

Распутин скорчил рожу, демонстрируя гипотетическую посмертную маску. Томпсон тихо ругнулся и вдруг почувствовал, как тело отрывается от пола, и его волокут к оконному проёму.

– Погодите! – заверещал финансист, – я же не сказал «нет»!

– Но вы и «да» не сказали, – меланхолично заметил гость, отдёргивая тяжелые портьеры.

– Черт с вами! – переплюнул через губу директор ФРС. – Я расскажу всё, что знаю.

– ОК, – Распутин подтянул к своим глазам окровавленное лицо ростовщика, – дам вам шанс на жизнь, но предупреждаю – я тоже кое что знаю и буду сравнивать свои данные с вашей информацией.