– Ну с, – продолжил контрразведчик, обращаясь к генералу, – ваши вещички? Можете не отвечать. Не обязательно. Сейчас проверим отпечатки пальцев на ручке, сравним с вашими и всё выясним…

– Не надо! – хрипло бросил Рузский, оглядываясь, куда бы присесть.

Батюшин подал знак глазами. За спиной у командующего Северным фронтом скрипнул стул.

– Присядьте, Николай Владимирович, – участливо произнес контрразведчик, – переведите дух, соберитесь с мыслями и рассказывайте. Подробно. Только ради всех святых, постарайтесь, чтобы изложенные вами факты не расходились со сведениями, полученными мной от шведского банкира Улофа Ашберга, директора американской федеральной резервной системы Уильяма Бойс Томпсона и одного словоохотливого французского капитана Дальберга, имеющих честь знать вас лично. Ваши английские друзья далеко, а я – совсем рядом, поэтому давайте не спеша, помолясь, приступим…

* * *

Джордж Лэнсбери, внимательно слушая своих агентов, торопливо наносил контрольные точки на карту города. Со времени первого доклада их количество возросло до сотни. Места, где аккуратно фиксировались происшествия, не укладывающиеся в первоначальные планы государственного переворота, украшались схемой передвижения лиц, подозреваемых в нарушении повестки дня, с таким трудом подготовленной и реализуемой. Неделя кропотливой работы, круглосуточных наблюдений и полуночных бдений понемногу давали свои плоды. Стрелки и извилистые линии сходились на одной неприметной усадьбе на берегу Средней Невки на Елагином острове.

– Теперь мы знаем, где у медведя лёжка! – удовлетворённо улыбнулся резидент Сити. – Снимайте наших людей со всех постов, собирайте, кого сможете. Сезон охоты на косолапого объявляю открытым!

– А как же Сталин?

– Это уже не наша забота, – лениво отмахнулся Лэнсбери, – со дня на день из Нью Йорка прибывает шустрый малый Лейба Бронштейн, известный в России, как Лев Троцкий. Он возьмёт на себя партию большевиков и образцово показательно поставит её в наше стойло. А моя задача – убрать досадные и непонятные препятствия, цепляющиеся потными варварскими ручонками за эту восточную деспотию, несправедливо разлёгшуюся на природных богатствах, принадлежащих по праву сильного настоящим хозяевам этой планеты – англосаксам.

Глава 41

Важные встречи

Худой, тщедушный, невзрачного вида брюнет в форменном поношенном сюртуке и черных очках, сидя в глубоком кресле качалке возле разлапистого торшера, читал известие об отречении Николая II. Недоверчиво трогал напечатанные буквы, надеясь, что они осыпятся осенними листьями от лёгкого прикосновения, сгинут, как наваждение, как дурной сон, а под ними откроется нечто безобидное – объявление о предложении докучливого торговца или о театральной премьере. Сообщение короткое, без подробностей. Отрёкся за себя и наследника. Конец монархии.

Он встал со стула и несколько минут молча ходил по комнате. «Православие, самодержавие, народность, – крутилась в голове формула государственности России, предложенная министром народного просвещения в правительстве Николая Первого графом Сергеем Семёновичем Уваровым. – Можно ли удержаться в равновесии Отечеству, лишенному одной опоры из трех? По всем законам физики – нет!»

Сергей Васильевич Зубатов – один из немногих искренних защитников самодержавия, первым осознавший опасность социального расслоения общества, пренебрежения чаяниями простого народа, игнорирования тлеющих углей народного недовольства, способный при этом на вменяемую, продуктивную деятельность. Будучи начальником самого контрреволюционного органа Российской империи – Охранного отделения, Зубатов писал в докладах министру внутренних дел и императору всероссийскому:

«Русский образованный слой в течение 200 лет привык к тому, чтобы учиться у Запада.