– А вы, стало быть, считаете, что у них не получится?

– Нет, конечно! – уверенно ответил Григорий. – «Узок их круг, страшно далеки они от народа». Но самое страшное, что все эти родзянки милюковы гучковы, при всей их кипучей энергии разрушения, абсолютно не самостоятельны, живут в выдуманном «нашими западными партнерами» мире с убеждением, что можно совершить революцию, не выпуская из рук бокал шампанского. Их сметут может и не сразу, но обязательно. Они никогда не были и не будут своими среди тех, кого подталкивают к бунту.

– Григорий Ефимович обожает говорить загадками, – ехидно произнес Непенин, с интересом разглядывая полученный трилистник. – Не хотите ли сказать, что казнокрадство и мздоимство тоже финансируется из за рубежа?

– Этого добра у нас своего хватает, Адриан Иванович, – Распутин обломал карандаш и не спеша принялся его затачивать, достав перочинный ножик, – а вот мода демонстрировать, выставлять напоказ дурно пахнущее богатство транслируется и активно подогревается из за границы. Отечественным казнокрадам и мошенникам западники явно и тайно намекают, что надо делать, как выглядеть, чтобы быть «своим» в их кругу. Поэтому, несмотря на резкий рост цен, в петроградских магазинах моды, у ювелиров и меховщиков – бум продаж шёлка, жемчуга, бриллиантов, мехов. То же самое наблюдается в ресторанах. Все злачные заведения забиты интендантами. Две трети счетов выписывается на имена поставщиков в действующую армию. У Фаберже заказов больше, чем в два предвоенных года. Украденное не скрывается. Им гордятся, выставляют напоказ! И сразу попадают в заложники…

– При всём уважении, вы всё таки не совсем справедливы, – Вандам возражал чисто из вредности, для поддержания генеральского статуса, ибо не мог стерпеть, чтобы простой мужик владел искусством аналитики лучше, чем он. – Не все интенданты – грабители, и земгор делает много полезного. Я своими глазами видел доверху гружёные вагоны с их маркировкой, отправляющиеся на фронт.

– Ящики! – усмехнулся Распутин.

– Не понял, – удивился Вандам.

– Вы видели ящики с маркировкой земгора, – охотно пояснил Григорий. – Эти ловкачи вместо заводов во исполнение военных подрядов построили фабрику по производству тары и договорились с посторонними производителями упаковывать в неё продукцию. Подрядчикам выгодно – тара им поставляется бесплатно. На ящиках крупными буквами – маркировка земгора. Создаётся впечатление, что практически все фронтовые поставки осуществляет спаситель земгор. А он попросту упаковывает и перепродаёт.

– Ловко, ничего не скажешь! – покачал головой Непенин.

– Итак, мы подошли к главному, – Распутин заточил карандаш и придвинул ближе листок, – западные, сегодня в основном американские банки, финансируют рост недовольства среди населения, сеют панику в средствах массовой информации, покрывают и поощряют коррупцию, стимулируя вывоз награбленного, предоставляя целый набор конфиденциальных банковских услуг, и одновременно подставляют своих протеже под народный гнев, как демонстративных гедонистов расточителей…

– И всё таки последнее не могу взять в толк, – покачал головой Непенин.

Распутин стал «закипать» от нежелания собеседников понимать очевидное.

– На первом этапе нарочитый шик и лоск «хозяев жизни» является дополнительным раздражителем для простых людей, помогает сподвигнуть их на бунт, а на втором, если бунт удастся, точечная ликвидация элитариев автоматически делает банкиров собственниками хранимых ценностей… Впрочем, у них есть тысяча и один способ экспроприации экспроприаторов.

– Вы сказали, что переходите к главному…

– Да, конечно! – внутри третьего массивного круга Распутин написал слово «террор».