|
Генерал не помнил случая, чтобы за одну ночь на тот свет насильственно отправились сразу два великих князя и самый богатый человек в империи. Гибель двух высокопоставленных британских подданных грозила грандиозным дипломатическим скандалом… А на высочайший доклад идти ему, как главному по охране порядка в столице. Хорошо, что «друг семьи» выжил, хотя… «Уж лучше бы его!» – злобно заворошилась в голове мысль и сразу затихла. Истерика императрицы – испытание посильнее немилости императора.
Глобачев вытащил из кармана порядком затертый портсигар, благодарственно кивнул жандармскому офицеру, кинувшемуся с огоньком. Прикурил, глубоко затянувшись, и осмотрел спичечную коробку.
– Спичечная фабрика «Револьвер», Trade best quality… Спасибо, голубчик. Очень актуально, – произнес он то ли по поводу вовремя поданной спички, то ли увиденной надписи. Тихий скромный сквер, сонный и безлюдный пару часов назад, превратился в филиал Невского проспекта. Форменные шинели и верхние головные уборы множества служб, среди которых доминировало полицейское управление, затопили многолюдным потоком проезжую и пешеходную часть, о чём то споря, куда то спеша или вытягивая головы в ожидании распоряжений. Среди этой разношёрстной публики, вороном в стае сорок, монументально выделялся черный флотский мундир адмирала Непенина, тоже вышедшего подышать свежим воздухом после осмотра помещений британской разведывательной миссии. Ничего удивительного. Формально великий князь Кирилл Владимирович был его подчинённым. Заметив Глобачева, адмирал кивнул, демонстрируя готовность к беседе. Вокруг начальства сразу же почтительно сформировалась пятиметровая «зона отчуждения». – Ну, что скажете, Адриан Иванович? – не глядя на моряка, задал вопрос начальник Отделения по охранению общественной безопасности и порядка в Петрограде. – А что тут скажешь? – пожал плечами командующий императорским Балтийским флотом. – Нечто подобное должно было произойти. Беря во внимание смущение в умах молодёжи и ожесточение, поселившееся в нашем обществе, остаётся молиться, чтобы сия трагедия не стала прологом чего то более страшного… – Вы намекаете на… – Господи! Да ни на что я не намекаю, – поморщился адмирал, – но согласитесь, не каждый день особняки Петрограда превращаются в салуны дикого Запада, где столь высокопоставленные особы палят из револьверов, как заправские ковбои… – Кстати, весьма активно и результативно, – согласился Глобачёв. – Логвинский, ко мне! – пророкотал командный голос генерала Батюшина, третьего участника спонтанно сформированной комиссии, поднятой утром с постели и срочно вызванной на место происшествия. Невысокий, крепко сбитый, излучающий какую то магнетическую энергию, он только что появился на крыльце и моментально привлёк к себе всеобщее внимание, заставив стихнуть разговоры и приостановиться снующих мимо. Ничего такого выдающегося в его облике не наблюдалось. Неправильной формы грушевидная голова на короткой шее, утопающей в воротнике офицерской шинели, серые, широко посаженные глаза на малоподвижном лице, академическая «профессорская» бородка не производили впечатление природного господства. Но повелительные нотки в голосе, манера держаться и генеральские погоны на плечах создавали необходимый антураж властности, вызывали желание стать по стойке смирно и крикнуть во всю глотку приветственное «Здрав! Жам! Ваш! Сияссво!» – Прапорщик, что тут делают эти штафирки? – начальственный взгляд уперся в нескольких субъектов, копошащихся возле пролетки. – Газетчики, Ваше Высокопревосходительство! Представляют… – Арестовать! С усердием допросить, что им известно и каким образом попала в руки информация. |
