Только что закончились сражения под Верденом и на Сомме, сожравшие горы ресурсов и обескровившие армию. Отгремело Ютландское морское побоище. Германии срочно требовалась передышка… И вдруг, как черти из табакерки, появились возмутители спокойствия – генерал Дмитриев и адмирал Непенин.

– Ну что у нас, Эрих? – раздражённо спросил Гинденбург, входя в тесное, аскетичное помещение, увешанное картами.

– Чёрт его знает, – злобно огрызнулся Людендорф, бросая на стол курвиметр. – Мне казалось, я знал немощный русский штаб, как свои пять пальцев, изучил все их повадки и манеры. Могу дать голову на отсечение – более косной, бюрократической, неповоротливой военной машины нет нигде в мире. Ни у кого в голове не накидано столько мусора, сколько у русских военачальников. Никто не действует так предсказуемо и прямолинейно, как они. Но то, что я сейчас вижу на карте военных действий, не лезет ни в какие рамки. Клянусь всеми святыми, такую операцию не могли спланировать ни Дмитриев, ни Непенин. В штабе Северного фронта, в Адмиралтействе – тем более, не могли додуматься использовать морские корабли для проламывания сухопутного фронта. Канонерки Непенина тащат за собой всё русское наступление, и мы ничего не можем им противопоставить. Корабельная артиллерия создаёт подавляющее огневое превосходство, сметает полевые укрепления, давит в зародыше любые попытки контратаковать, да ещё и маневрирует! Четыре крупнокалиберные батареи, перемещающиеся со скоростью 20–40 километров в час днем и ночью! Это очень серьезный аргумент, Пауль! Особенно при данной диспозиции, когда река прорезает нашу оборону почти перпендикулярно и уходит в тыл на сорок километров…

– Впечатлён твоим многословием. Что же мы имеем в результате?

– Наша оборона вдоль реки Аа просто перестала существовать, испарилась за один день. Ландвер и ландштурм, занимавшие передовые позиции, поставленные в два огня и атакованные с тыла русской кавалерией, частично рассеяны, частично сдались в плен. Штаб восьмой армии разгромлен. Никакой информации о судьбе командующего не имеем. Резервы в отсутствии централизованного управления, действуя на свой страх и риск, потеряв больше трети людей в бесплодных попытках форсировать реку, откатились в сторону Шавле и Мемеля. Взяв Митаву, русские канонерки пошли ещё дальше, в тыл десятой армии, и в тот же день захватили Бауск, перерезав снабжение всей группы войск под Ригой, дороги на Ковно, Вильно, Якобштадт… Этой же ночью пали Виндава и Либава. Таким образом, Курляндия нами потеряна полностью, линия фронта сместилась на Запад и проходит от Мемеля на Шавле и от Паневеже до Биржай и Динабурга.

– Почему? А как же наши позиции на Западной Двине?

– Канонерки Непенина, завершив разгром резервов 8й армии, на следующий день вошли в Западную Двину в сопровождении семидесяти вымпелов. Позиции у Фридрихштадта и Якобштадта пришлось оставить. В противном случае, Баварская и 2я гвардейская дивизии, расположенные на пологом голом берегу реки, были бы расстреляны. К тому же, со стороны Митавы их закидали гостинцами гаубицы 12й армии русских.

– Если они введут фронтовые резервы…

– Судя по всему, даже не собираются, и это наше спасение. Кроме 12 й армии Радко Дмитриева никто активности не проявляет. Никаких признаков переброски войск и попытки ввести свежие силы в брешь между Шавле и Паневеже не замечено, а собственные резервы Радко Дмитриев исчерпал. Через два дня мы закроем дыру, фронт стабилизируется… Но всё равно, с этим надо что то делать. Такая операция не могла быть разработана русскими генералами. В игру на их стороне вмешался кто то третий. Кто? Это не англичане и не французы. Они бы сами использовали такую тактику в битве на Сомме. И не американцы – у тех просто нет опыта наземных операций подобного масштаба. Такое впечатление, что сам чёрт им ворожит…

Генерал Людендорф склонился над оперативной картой.