По сути, Варнава был тем же Распутиным, но при высоком духовном звании. Варнаву очень любили на периферии, куда не доезжали иерархи Православной Церкви. Но ненавидели в столице считая его баловнем судьбы и ставленником самой темной, самой непонятной силы, действующей в то время в стане православия Этой загадочной и могучей силой был Григорий Распутин.

 ПОД КОЛПАКОМ

Первое расследование о хлыстовстве Распутина закончилось для Григория Ефимовича вполне благополучно. Высокопоставленные сановники Православной Церкви, среди которых было достаточно сторонников Распутина, веривших в его дар и находившихся в определенной степени под его влиянием, на время оставили «старца» в покое. Но тут за дело взялись власти светские.

Дело в том, что холостяковавший в Петербурге Распутин — до конца лета 1910 года супруга Григория Ефимовича жила с подраставшими детьми в Покровском, в родительском доме Распутина — ударился во все тяжкие. Он снова пристрастился к вину. Правда, пил умеренно, не давая царской семье повода заподозрить его и беспробудном пьянстве. И стал похаживать по притонам. Его видели на Невском в компании продажных женщин. Постоянной пассии у Распутина не было. Он пользовался тем, что удалось «перехватить по случаю».

А потом по столице поползли слухи об интимных связях Распутина с аристократками. Что в них было правдой, а что вымыслом, не ясно до сих пор. С одной стороны, у его оргий вроде Рыли свидетели. С другой стороны, верить этим свидетельствам невозможно, поскольку они достаточно туманны и противоречивы. Прямых доказательств бесчинств Распутина не существует.

В начале 1909 года управление столичной полиции приняло решение выслать Распутина из Петербурга как потенциально опасную и асоциальную личность. История вполне детективная и до сих пор не разгаданная.

Наслышанный о «подвигах» Распутина от генерала Дедюлина, премьер-министр царского правительства Петр Аркадьевич Столыпин дал указание запросить сведения о прошлом «старца» из Тобольска. Составленный по этим сведениям доклад Столыпин представил царю. Однако Николай лишь отшутился и читать бумагу не стал. Петр Аркадьевич был крайне разочарован. Он привез оказавшийся ненужным доклад из Царского Села в свой кабинет и вернул составителю — генералу Курлову.

Однако Дедюлин настаивал на том, что присутствие Распутина в Петербурге опасно. Этот человек явно втирается в доверие царской семьи. Столыпин, изучивший прошлое Григория Ефимовича, с генералом согласился. Нужно было что-то предпринимать. И премьер-министр дал поручение полковнику Герасимову, начальнику Охранного отделения, составить не вызывавшее разночтении постановление о немедленной высылке Распутина из столицы с запретом возвращения в Петербург в течение пяти лет.

Был разработан план, согласно которому Распутина было решено арестовать сразу по возвращении из Царского Села после очередного посещения монаршей семьи. На вокзале расставили филеров, приготовили арестантскую повозку. Стали ждать.

Похоже, у Распутина было звериное чутье. Герасимов был уверен, что никакой утечки из его ведомства быть не могло. Однако Григорий Ефимович словно знал о подготовленной засаде. Соскочив с подножки вагона, он опрометью бросился к извозчикам, скучавшим у подъезда вокзала. Пробежал мимо оторопевших филеров, вскочил в пролетку и крикнул извозчику: «Гони!»

Никто не ожидал от «старца» такой прыти. Обычно степенный, неторопливый, он зайцем проскочил мимо полицейских и был таков. Служивые бросились в погоню. Но Распутин был неуловим. Он подъехал к крыльцу дворца княгини Милицы, своей покровительницы, и вбежал в помещение. Войти в покои великой княгини полицейские не могли.