Обезумев, Распутин бросается к друзьям, моля о помощи. Сразу же после публикации «Московскими новостями» статьи Новоселова, верующие в Царицыне, направляемые Илиодором, начинают атаку на клевету, распространяемую в прессе о «блаженном старце Григории», который, несомненно, отмечен «знаком Божиего избранника». Готовый в начале помчаться на помощь «жертве», Гермоген теперь более сдержан. Получив тайное сообщение епископа Феофана и присмотревшись к газетной «войне», он уже и сам недалек от мысли, что хулители правы. Но, признав это, не лишится ли он благосклонности царской семьи? Осторожный Феофан тоже хранит молчание.

Однако в царском окружении «дело» принимает интересный оборот. Няня маленького Алеши, Мария Вишнякова, жалуется царице, что Распутин «опозорил» ее в одной из комнат дворца и что у него связь со многими женщинами. Возмущенная «откровениями» прислуги, императрица отправляет ее с глаз подальше отдохнуть на пару месяцев. Фрейлина Ее Величества Софья Тютчева тоже настроена весьма решительно. Ее удивляет фамильярность Распутина по отношению к молодым княжнам, которых он часто навещает в их комнатах по вечерам, болтает и смеется с ними, а они уже в ночных рубашках. Не опасно ли дочерям императорской четы подвергать пересудам свое достоинство? Услышав новый упрек в адрес «святого человека», Александра Федоровна изображает высокомерное презрение и молчит. Софья Тютчева — женщина с характером, обращается к царю и рассказывает о своих сомнениях в отношении чистоты помыслов старца. «Вот и вы тоже не верите в святость Григория Ефимовича, — вздыхает Николай II. — А что, если я признаюсь Вам, что эти тяжелые годы я пережил только благодаря его молитвам?». Дальше больше, старшая сестра царицы, великая княгиня Елизавета, пытается объяснить Александре Федоровне, что слухи, касающиеся Распутина, бросают тень на корону. Оборвав на слове высочайшую посетительницу, императрица с достоинством роняет: «Это обычная клевета на святого!». Так же, как няня Вишнякова, фрейлина Тютчева по дисциплинарным соображениям была удалена из дворца на два месяца. Ее так потрясет незаслуженное наказание, что она сразу потребует отставки и будет всюду говорить, как была вознаграждена за стремление открыть всем глаза на чрезмерную свободу общения старца Григория с молодыми княжнами.

Наконец, чтобы укрепить лагерь сторонников перед лицом вражеских сил, Распутин отправляется в Саратов и пытается обмануть набожного Гермогена. Убедить его в лучших намерениях он может только просьбой о посвящении в сан священника. Это деликатное дело епископ поручает Илиодору. Но Распутин очень быстро обнаруживает полную неспособность учить наизусть молитвы и необходимые для службы отрывки из Евангелия. Он все переводит на «свой» язык, без стеснения импровизирует и все так путает, что наставник отказывается продолжить занятия. Чтобы увековечить несбывшееся, Распутин фотографируется в одежде священника, но без нагрудного креста, рядом с Гермогеном и Илиодором.

Тем не менее несколько месяцев спустя первая кошка пробегает между Илиодором и старцем, «любимым чадом Господним», и происходит это из-за Льва Толстого, который за свои резкие выпады в сторону православной церкви в 1901 году был от нее отлучен. 7 ноября 1910 года, после смерти писателя, Илиодор отправляет депешу Николаю II, где настойчиво требует предать его анафеме за христианские заблуждения. Вместо Его Величества ему отвечает Распутин: «Ты не суди его строго. Толстой сам запутался. Да и церковь его не шибко любила. В этом-то все дело. А ты, повторяю, не суди и судим не будешь. Подумай хорошенько». Вместо того чтобы последовать этому мудрому совету, Илиодор устанавливает в церкви портрет Толстого, на который плюют проходящие мимо, плюют до тех пор, пока все лицо на портрете не исчезает под пеной слюны.