Г-жа Дидро. Ах, не знаю, нипочему! Сегодня я проснулась и подумала: хватит, мне надоело носить рога.

Дидро (просто). Но, Антуанетта… ты поздновато спохватилась.

Г-жа Дидро. Что?!

Дидро. Ну да, вот уже двадцать лет я шляюсь, а ты вдруг являешься сегодня ни с того ни с сего и открываешь Америку!

Г-жа Дидро. Как! Ты, стало быть, никогда не прекратишь?

Дидро. Вряд ли.

Г-жа Дидро. Каков наглец! И ему даже не стыдно!

Дидро. Нет.

Г-жа Дидро. Ты настолько меня презираешь?

Дидро (искренне). Да нет же! Ты добрая женщина, искренняя, честная, замечательная. Никогда еще страсть не была столь оправданна, как моя к тебе. Разве ты не прекрасна? Подумай хорошенько, ты поймешь, насколько ты достойна любви и как я тебя люблю. Мне ни разу не пришлось пожалеть о нашем союзе.

Г-жа Дидро. «О нашем союзе»!… Он называет это нашим союзом!… Для тебя это небось смутное воспоминание среди множества других!…

Дидро. Ничего подобного. Я ни с кем тебя не спутаю. (Подходит, ласково.) Можешь ли ты меня упрекнуть, что я тебя забыл?

Г-жа Дидро (краснея). Нет… это правда… в этом смысле я, конечно, куда счастливее, чем многие женщины моего возраста. И… (Гневно.) Только мне все время кажется, что, когда мы этим занимаемся, ты думаешь о других женщинах!

Дидро. Никогда!

Г-жа Дидро. Правда?

Дидро. Никогда! Если бы я не изменял тебе, то, наверное, обнимая тебя, думал бы о тех, кого у меня не было. Но поскольку я прихожу к тебе после них, то у меня нет супружеского разочарования и это именно тебя я обнимаю и целую.

Г-жа Дидро (наполовину убеждена). Ты ведь всегда выкрутишься, верно? (Пауза.) Между прочим, тем-то ты меня и взял, другого такого краснобая не сыскать было! Тебя называли «Златоуст». (Пауза.) Это верно, что для женщины внешность мужчины не так уж и важна.

Дидро. Премного благодарен!

Г-жа Дидро. Так или иначе, нынче утром мне показалось, что я рогата больше обычного, и я решила это прекратить. Но раз ты меня все еще немножко любишь…

Дидро. Даже очень…

Г-жа Дидро…ты должен пообещать, что перестанешь.

Дидро. Нет. Перестать было бы противоестественно.

Г-жа Дидро. Немного воздержания — это все равно что пост, это полезно для здоровья.

Дидро. Вовсе нет. Я вычеркиваю воздержание из перечня добродетелей. Согласись, наконец, что нет ничего более ребяческого, более нелепого, абсурдного, вредного и достойного презрения, чем удерживать в себе все эти соки, разве нет? Они ударяют в голову, человек сходит с ума.

Г-жа Дидро. А как же монахини? И монахи?

Дидро. Надеюсь, они находят выход в самоудовлетворении.

Г-жа Дидро. О!…

Дидро. Зачем им лишать себя мгновений необходимых и сладостных? Это как кровопускание, только гораздо приятнее.

Г-жа Дидро. О!…

Дидро. Какое имеет значение природа избыточного сока и способ от него избавиться? Если он переполнит свой естественный резервуар и распределится по всему механизму, он будет выводиться через мозг, а это путь более долгий, болезненный и опасный, и сок все равно пропадет без пользы. Природа не выносит ничего бесполезного, и в чем был бы грех монахов, если бы они помогли природе, когда она их к этому призывает посредством самых недвусмысленных симптомов? Не будем же провоцировать природу, — напротив, протянем ей при случае руку помощи!

Г-жа Дидро. Обходись как знаешь, но я не желаю больше терпеть твои измены. Мы, в конце концов, женаты! Ты, часом, не забыл?

Дидро. Брак всего лишь чудовищная нелепость в естественном порядке вещей.

Г-жа Дидро. О!…

Дидро. Брак претендует на нерасторжимость обязательств.