- Ты правда совсем ничего не знаешь? - Парень замедлил шаги и пошел так, чтобы оказаться справа от Машки.

    - Я тут вообще ничего не знаю, - призналась Машка. - Я родилась в большом городе далеко отсюда и кроме как к друзьям на... э-э-э... сбор урожая никуда не выбиралась. Тем более сюда.

    - Ты хоть родителей-то своих помнишь? - В голосе парня промелькнули жалостливые нотки.

    - Маму - помню, - отозвалась Машка. - А отца я никогда не видела.

    - Хорошо хоть мать помнишь. - Парень вздохнул. - А вот к банде, которая до нас здесь шуровала, пацаненок пришел. Ничего не помнил, только про солнце в руках все говорил. Так они и сгорели все в пожаре. Все до одного.

    - А откуда же ты про это знаешь, если они все сгорели? - удивилась Машка.

    Парень посмотрел на нее так, будто она внезапно превратилась в говорящую лошадь.

    - И этого не помнишь, - резюмировал он. - Плохо умершие к своим наследникам завсегда приходят. Пока продолжателя своего дела не найдут, не будет им покою. Вот и Файрах, пока Бо не отыскал, бродил по лесу, обгорелый весь, мычал страшно, прохожих жрал. А за пожирание людей ему на том свете Херон уши отрежет. Так ведь призраку тоже что-то есть надо, без этого никак.. Вот он и искал, кому власть разбойничью передать. Теперь Бо здесь главный, как Файрах раньше был. Тот пацаненок, как Файраха увидал, вспомнил, что ему Разумец, да не падет на нас его гневный взгляд, сказать велел. Напыжился весь, как только не разрывает их, проклятых, божественным величием...

    Парень осекся, захрипел нехорошо, словно удушаемый, и испуганно воззрился на Машку. Лицо его приобрело сероватый оттенок.

    - Ты что?! - испугалась она, - Это бог ваш местный обижается? Погоди, я сейчас попробую тебе помочь.

    Она сделала шаг к нему, но парень резво отпрыгнул в сторону, умоляюще глядя на нее и что-то неразборчиво мыча. Казалось, стоит ей только сдвинуть брови, и смелый молодой разбойник упадет на колени и будет вымаливать прощение за свои неосторожные слова. Машке стало все понятно и от этого чуточку противно. Разве можно чего-то настолько бояться, чтобы так унижать себя?

    - Мог бы уже и понять, что я к тирании и запугиванию довольно плохо отношусь, - буркнула она, отворачиваясь. - И вообще мне на разборки ваших богов наплевать.

    - Не говори так, - предостерег ее парень, оклемавшись от пережитого ужаса. - Накажут.

    - Кто кого накажет, это мы еще посмотрим! - нагло заявила Машка и решительно задрала голову к небу, бросая богам вызов.

    Через несколько мгновений ей на лоб шлепнулась птичья какашка.

    - Вот! - назидательно проговорил молодой разбойник, поднимая средний палец. Лицо у него при этом было вовсе не насмешливое, а очень серьезное и значительное. Религиозные предрассудки занимали изрядное место в его несовершенной, средневековой картине мира.

    - Хамство какое, - пробурчала Машка, достала из рюкзака платок и стерла со лба знамение. - А что, у вас тут принято таким жестом важность сказанного подчеркивать?

    - Жестом? - Парень недоуменно воззрился на собственный палец. Машка повторила неприличный жест. - Ах пальцем? Так бы и сказала сразу. Конечно. Срединный палец - самый главный на руке. Он - символ Творца, чье имя непроизносимо.

    - Такое сложное? - с уважением спросила Машка.

    - Да нет, - отмахнулся криминальный элемент. - Просто его никто не знает. Даже высшие храмовники.

    - Понятно. Так что же это было, что Разумец велел дурачку сказать? - живо поинтересовалась Машка, аккуратно переводя разговор в интересующее ее русло.