Изменить размер шрифта - +
Огастес плакал, но Мэрайя Хейр сказала, что надо учиться жертвовать своими удовольствиями ради счастья других людей. Со слезами на глазах он отнес свою любимицу в дом священника, и тетя Эстер ее удавила.

Трудно понять, почему эта благочестивая, набожная женщина так жестоко обращалась с двенадцатилетним мальчишкой. Боюсь, что, кроме желания наставить его на путь добродетели и самопожертвования, ею двигало бессознательное стремление преподать любящей приемной матери необходимый урок Мэрайя Хейр была очень добра к Эстер Морис, но при этом постоянно давала ей понять, что между Эстер Морис, пусть даже образованной и высоконравственной молодой женщиной, и Мэрайей Лестер из Тофта, вдовой Хейра из Хёрстмонсо, существует огромная пропасть. Вполне вероятно, что Эстер Морис, как и служившая гувернанткой Шарлотта Бронте, видела пренебрежение там, где не было ничего, кроме самых лучших намерений, но множество различных мелочей говорили ей, что Мэрайя прекрасно осознает зависимость ее положения. И, возможно, став миссис Джулиус Хейр, она решила, что страдания ее дорогой Мэрайе только на пользу. И та страдала. Но свалившиеся на мальчика несчастья она расценивала как тяжелое испытание, которое надо сносить терпеливо и твердо.

Я должен пропустить последующие несколько лет из жизни Огастеса. После подготовительной школы его отправили в Харроу, однако из-за болезни он там проучился только год, а потом, до Оксфорда, занимался дома с учителями. В 1857 году он окончил университет и приступил к главному делу своей жизни: начал рисовать акварели, путешествовать по интересным местам и общаться в высшем обществе. Огастес сделал свой первый рисунок с натуры, когда ему было всего семь. Мэрайя Хейр хорошо рисовала и, поскольку считала это увлечение безобидным, взялась развивать способности мальчика и научила его многим полезным вещам. Она внимательно разглядывала рисунок, затем спрашивала:

— А что означает эта линия?

— Не знаю, мне казалось, что так красивее.

— Никогда не рисуй того, чего не понимаешь.

Совет был разумный. Поскольку Мэрайя Хейр недолюбливала цвет, Огастесу не позволяли рисовать ничем, кроме карандаша и сепии, и, только когда он стал взрослым, ему разрешили пользоваться акварельными красками. Он сделал бессчетное количество набросков. Лучшие из них, в красивых рамах, украшали стены в Хёрстмонсо, ими были заполнены бесчисленные альбомы. За давностью лет я не могу судить об их достоинствах. Мэрайя Хейр показывала часть его рисунков Рескину, который, внимательно изучив их, указал на один, как наименее скверный. Поскольку Огастес тонко чувствовал красоту, я подозреваю, что знаменитый критик был излишне суров. Рисовал он в стиле, характерном для середины девятнадцатого века, и если эти наброски до сих пор сохранились, в них можно найти определенное очарование, свойственное тому периоду.

 

III

 

В четырнадцать лет, живя у своего учителя в Линкомбе, Огастес уже был неутомимым охотником за достопримечательностями. Он мог пройти двадцать пять миль в день только для того, чтобы посмотреть старинный дом или красивую церковь. Боясь, что мальчик заблудится, миссис Хейр посылала его к учителю лишь с пятью шиллингами в кармане, и поэтому Огастес отправлялся на экскурсии, не имея в кармане даже пенни, чтобы купить кусок хлеба. Случалось, от голода он падал в обморок прямо на обочине и с радостью принимал пищу от «простых рабочих людей», которых встречал по дороге. Но гораздо больше, чем осматривать достопримечательности или рисовать живописные пейзажи, ему хотелось быть принятым в высшем обществе. Для этого у него имелись определенные предпосылки. Через родителей Огастес был связан родственными узами со многими семьями помещиков и землевладельцев, и еще с несколькими — через приемную мать. Каким бы отдаленным ни было это родство, он считал всех членов этих семейств своими кузенами.

Несколько лет подряд Мэрайя Хейр жаловалась на здоровье, и доктора посоветовали ей сменить климат на более мягкий.

Быстрый переход