— Ничего…

— Головные боли не беспокоят? Спим спокойно?

— Как когда.

— Понятно. Пожалуйста, закройте глаза, протяните руки, пальцы раздвиньте. Так. Закатайте рукава рубашки.

Родимое пятно у локтя!

— Отлично. Улыбнитесь, не разжимая зубов. Шире, пожалуйста. Превосходно.

Эврика!! Ну, Паша, с тебя причитается!

— Еще раз, как вы спите? Просыпаетесь по ночам? Отчего?

— Чего-то вдруг вздрогнешь, сердце заколотится…

— Видите сны?

— Бывает.

— Расскажите, это очень важно.

— Больницу вижу, врачей. А то какие-то поля, дороги. Будто я маленький и босиком иду.

— С вами кто-нибудь рядом? Может быть, мать?

— Не-е…

— Тогда откуда ощущение, что вы ребенок?

— А… Ну… — он беспомощно пожевал губами и нашел нужное слово: — Земля близко!

Верно, это детство. Как бы нащупать еще что-то в памяти человека?

— Вы смотрите здесь телевизор? Читаете?

— Телевизор. Нам разрешают.

— Что-нибудь казалось вам порой знакомым, как-нибудь волновало?

— Ну… что… «Волга-Волга» — смешное кино…

Томин положил ему на ладонь фотографию Лепко. Пустой номер, ни малейшей реакции. Да, он начисто позабыл все, что было до больницы.

Томин разочарованно покосился на врача. Тот взял пациента за локоть и передал кому-то за дверью.

— Итак?

— Федотов Петр Сергеевич, 1923 года рождения.

Врач записал.

— Есть у него родные?

— Мать. — Томин снял халат. — Я вам очень признателен, доктор. Во мне погиб психиатр, нет?

— Кем был Федотов?

— Хорошо, вам не удалось вернуть ему профессиональные навыки. Он бы что-нибудь спер и задал деру.

— Вот как?.. Для меня он пациент. Мать может взять его?

— Она слепая беспомощная старушка.

— Вы понимаете, если вернуть его… Где он вырос?

— Маленький поселок, почти деревня.

— Дороги, поля… Если вернуть его туда, где он ходил босиком… детские впечатления крепче всего. Такая встряска могла бы сказаться благотворно. Вы понимаете?

— Да. А как он выглядел 12 февраля, что при нем было?

— Есть подробный акт осмотра его и вещей при приеме, — отперев стол, порылся, протянул Томину акт.

Несколько дней Знаменский не лез к Кибрит. Знал, что материалы экспертиз уже у нее, но крепился. И вот:

— Пал Палыч, жду.

Прямо с порога он как в омут нырнул:

— Вышло или не вышло?

— Видишь ли… напрашиваются некоторые предположения… Может, меня куда-то снесло…

— В неожиданную сторону?

— Да, очень, — она запнулась. — Мне было бы легче сформулировать, если бы… Что ты сам думаешь? Чего ждал?

— Эксперт не должен быть связан бредовыми гипотезами следователя, — отговорка машинальная, заготовленная.

Они глядели друг на друга, и ни тот ни другой не решался высказаться.

Ворвался сияющий Томин.

— Привет честной компании! Кто угадает, откуда я прибыл?

— От запертой двери моего кабинета.

— Ценю проницательность. А откуда я прибыл к двери твоего кабинета?

— Не устраивай «угадайку», — Знаменскому не терпелось вернуться к разговору.