Дравек медленно поднял веки, словно они были свинцовые.

— Это еще не все. Тот мужчина говорит, что с ними шутки плохи. Или мы быстренько придем к соглашению, или моя дочь попадет за решетку.

— Что это за дело? — снова спросил я, набивая трубку. — Что говорит Кармен?

Он покачал своей большой лохматой головой.

— Я ее не спрашивал. Бедная девочка… Совсем раздетая… Нет, я не допытывался… Вы, наверное, еще не разговаривали со Стайнером?

— Не успел, — объяснил я. — Кто-то меня опередил.

Дравек изумленно вытаращил глаза и раскрыл рот. Сразу стало ясно, что о ночных событиях он ничего не знает.

— Вчера вечером Кармен выходила из дома? — безразлично спросил я.

Дравек сидел все еще с разинутым ртом и напряженно соображал.

— Нет, — наконец проговорил он. — Кармен заболела. Когда я пришел, она лежала в кровати. Она вообще не выходила. Что вы хотите сказать… о Стайнере?

Я потянулся за бутылкой с водкой, наполнил рюмки и закурил трубку.

— Стайнера убили, — сказал я. — Кому-то надоели затеи Стайнера, и этот кто-то изрешетил его. Ночью, когда шел дождь.

— Боже! — потрясение воскликнул Дравек. — Вы там были?

Я покачал головой.

— Я — нет. Там была Кармен. Вот что имел в виду тот мужчина. Конечно, стреляла не она.

Лицо Дравека покраснело от гнева. Он сжал кулаки, из горла у него вырвался хриплый вздох, на шее запульсировала жилка.

— Это не правда! Моя дочь больна. Она не выходила из дому. Когда я возвратился, она лежала в кровати.

— Вы уже говорили мне об этом, — прервал его я. — Увы, выходила. Я сам привез ее домой. Горничная знает, но считает за лучшее молчать. Кармен была в доме Стайнера, а я наблюдал со стороны. Прогремели выстрелы, и кто-то убежал. Я не видел убийцу. А Кармен была слишком пьяной, чтобы заметить его. Вот почему она больна.

Дравек пытался остановить взгляд на моем лице, и глаза его были сумасшедшие и пустые, словно в них погас свет. Он сжимал руками подлокотники кресла. Большие суставы на его пальцах напряглись и побелели.

— А мне она не сказала, — прошептал Дравек. — Мне она ничего не сказала… Хотя я делал для нее все. — В его голосе звучало беспомощное отчаяние.

Он чуть шевельнулся в кресле и проговорил:

— Я достану эти деньги. Десять тысяч… Может, этот тип говорит правду…

Потом он обмяк. Его большая лохматая голова склонилась на стол, плечи содрогнулись от рыданий. Я поднялся, обошел вокруг стола и молча похлопал Дравека по плечу. Он поднял мокрое от слез лицо и схватил мою руку.

— Черт возьми, вы неплохой парень! — сказал Дравек, всхлипывая.

— Вы еще не все знаете.

Я высвободил пальцы, подал ему рюмку, помог поднести ее ко рту. Потом забрал пустую рюмку, поставил ее на стол и снова сел.

— Вы должны взять себя в руки, — решительно сказал я. — Полиция о Стайнере еще ничего не знает. Я привез вашу дочь домой и держал язык за зубами. Я хотел, чтобы вас с Кармен оставили в покое. Но это ставит меня в сложное положение. Вы должны кое-что предпринять.

Дравек тяжело и медленно кивнул головой.

— Хорошо, я сделаю, как вы скажете. Все, что скажете.

— Достаньте те деньги, — продолжал я. — Пусть лежат наготове — на тот случай, если они позвонят. Я что-нибудь придумаю, и вам, может, удастся их сохранить.