— Да, можете, — повторил Пилат. — Вы меня интересуете как раз такой, какой вы есть: слабый, бедный, без будущего.

— Но чем? — пролепетал Сын Неба.

— Тем, что за вашей жалкой фигурой я вижу безбрежные молочные реки, высокие горы масла, целые кучи сладких сырков, бесконечные редуты из головок сыра…

— Я не понимаю…

— У вас есть брат… «Мечтательная телка»…

— Ну и что? Я же с ним навсегда поссорился!

— Навсегда, то есть до вашей смерти: именно это я и хотел от вас услышать. А после смерти?

— После смерти?

— Да после вашей смерти в сердце вашего брата уже не будет гнева на вас, и он не откажется исполнить вашу последнюю волю.

— Конечно нет… В конце концов, он не такой уж и плохой человек…

— Тогда по рукам? Вы собственноручно на гербовой глянцевой бумаге напишите всего одну короткую фразу: «Я прощаю моему брату причиненную им мне большую обиду при условии, что он закажет мне похороны по первому разряду в похоронной конторе Пилата»! Вот и все!

Затаив дыхание, Анатоль Филатр с изумлением смотрел на собеседника:

— Но… но… — пробормотал он, — я не вижу никакой выгоды из этой комедии…

— Вы рассуждаете по-детски! — сказал Пилат. — Выгода двойная. Для меня — еще одни похороны по первому разряду в актив конторы… Для вас…

— Ну да же…

— Для вас тоже! Об этом не так уж трудно догадаться…

И на глазах ошарашенного собеседника Пилат вытащил из кармана пять банкнот по сто франков и разложил их веером на столе.

— Нет, так не годится, — вздохнул Анатоль Филатр и сглотнул слюну.

Пилат посмотрел на него с презрением.

— Разве это будет честно по отношению к брату? — снова сказал Анатоль Филатр.

— Он ничего не будет знать о нашем соглашении.

— Хорошо. Но я не думаю, что смог бы при таких обстоятельствах…

Однако, произнося эти слова, он внезапно представил себе, как вернется домой, как униженно будет рассказывать Матильде о своих неудачах, словно наяву увидел раздраженное лицо жены, услышал визг голодных малышей, заметил даже счет от бакалейщика, специально положенный на самом видном месте около его тарелки. Эта картина заставила умолкнуть угрызения совести.

— Может, вы бы все же предупредили моего брата о нашем соглашении, — сказал он.

— Пустое! Вы хотите, чтобы он мне устроил скандал и просто-напросто потребовал порвать эту бумагу? Живым не прощают то, что прощают мертвым.

Анатоль Филатр не мог устоять перед искушением. В его душе шла жестокая борьба между совестью честного человека и инстинктом отца большой семьи. Его терзало множество различных желаний, и он хотел бы умереть на месте.

С омерзительным цинизмом и спокойствием Пилат собрал со стола банкноты и помахал ими под самым носом у бедняги.

— А сколько за эти деньги можно купить, Филатр! Вы об этом подумали?

Анатоль Филатр почувствовал, как к горлу подступает тошнота.

— Давайте, — сказал он, — я согласен.

И схватив банкноты, он спешно засунул их в карман.

— Вот бумага и ручка, — сказал Пилат, любезно улыбаясь. — Сейчас мы закрепим на бумаге наш небольшой посмертный залог. Вы напишите завещание, о котором я вам говорил, и положите его в свой бумажник, так, чтобы его нашли… хм… в нужный момент.