|
"Ты что, не пишешь о сексе? Ты что, не описываешь подробности сексуальных актов?" -- Виктор звучал обиженно. "Только когда это требуется для характеристики определенного персонажа, - - объяснил я сухо. -- Никогда в целях возбуждения читателя". "Ну да, конечно, -- пробормотал он, -- в целях характеристики... Ритка, вот тебе кавалер будет, хочешь писателя?" "Вы к нам проездом?" -- Дочка хозяина обвела меня взглядом всего от белых туфель до ежа над лбом. Так без стеснения оглядывают либо предмет неодушевленный, либо животное. То есть она меня оглядела с совершенным безразличием к тому, как я это ее оглядывание восприму. "Проездом". "Он может и задержаться, если для тебя, -- сказал Виктор. -- Ну что?" "Ничего. -- Резкие черты загорелого лица изобразили тяжелую улыбку. Крупные, как у мамы Розы, серьги в ушах покачнулись всем золотом и каратами камней. -- Хороший мальчик". "Мальчику под сорок", -- легко обиделся я. Она явно не приняла меня всерьез, потому я тотчас же воспринял ее всерьез и вгляделся в ее лицо внимательнее. Глаза у дочки хозяина были тяжелые. "Все равно мальчик". -- Она переступила с ноги на ногу, крепко и сильно стукнув каблуками, так что тяжесть тела отдалась явственно в покрытии террасы. Страшной я бы ее не назвал. Нос был крупноват, и две резкие складки опускались от носа к верхней губе. Это придавало ее лицу животное выражение. Лет тридцать было дочке хозяина. Судя по лицу и глазам и подрагиванию на каблуках крепкого тела, она занимается сексом, как некоторые женщины неудержимо едят сладкое -- с плотоядной ненавистью к объекту желания. Как жрут шоколад, уничтожая, так она ебется, подумал я грубо. Подумать о ней нежно не было никакой возможности, ибо она не была нежной женщиной, но именно женщиной крутой, сильной и грубой, -- дочка хозяина. "Поднимись с ним в спальню, он тебя оттрепет за здорово живешь, этот мальчик, -- сказал Виктор, защищая мою честь, хотя я его об этом и не просил. -- Из горла хуй будет торчать", -- неожиданно прибавил он. "Не будь хамом, Вить, -- она раздраженно взмахнула жирными синими ресницами и повернулась, чтобы уйти. Решила улыбнуться мне. -- Имейте хорошее время в нашем доме..." -- Ушла, колыхая голубым задом. "С неграми ебется, стерва!" -- сказал ей вслед Виктор. "Она что тебе, не дала когда-то, что ты меня так усиленно сватал?" "Да на хуй она мне... -- начал он и расхохотался. -- Ты прав, не дала. У нас с ней биологическая несовместимость. Но я не из-за этого тебя с ней уложить хотел. Но чтоб ты благами попользовался, пожил у дяди Изи в хозяйстве, " "Я всегда считал, что мафиози не терпят любовников своих дочерей. В фильмах их всегда убирают или пытаются убрать..." "То в фильмах! Фильмы -- хуйня. Их такие же, как я, евреи производят. Вон Мишка Козловский -- творец. Голливуд, кто, ты думаешь, основал? Мы, евреи! Традиционно еврейский гешефт. Вчера -- Цукор, сегодня -- Спилберг..." "Мой первый русский издатель, еврей из Бруклина, хотел, чтоб я продал им киноправа на книгу. Я высмеял его, что, мол, какой же смысл им покупать киноправа на русский текст. Он мне, сердясь, долго доказывал, что многие продюсеры в Голливуде преспокойно читают по-русски, потому как они евреи из России. Прав я ему, конечно, не продал". "Ну и дурак, не послушался мудрого еврея. Может быть, давно бы уже фильм был сделан. Богатым бы был". Из бара уже знакомые мне Лида, Дора и Рива хохоча вытащили Дэвика и, раскачав на счет "раз, два, три!", швырнули его в бассейн. Пышная дама в розовом платье, поместив недопитый джин-энд-тоник в кадку с пальмой, с истошным "А-ааааа-х!" пробежала мимо нас к бассейну и бросилась в него сама. |
