Короче говоря, мы с дядей полагали, что бесчисленное множество неоспоримых фактов указывает на известное пагубное влияние, гнездящееся в страшном доме, влияние, восходящее к тому или иному из злополучных французских переселенцев двухвековой давности и по‑прежнему проявляющее себя через посредство каких‑то непонятных и никому не ведомых законов движения атомов и электронов. О том, что члены семьи Руле находились в некоем противоестественном контакте с внешними кругами бытия кругами враждебными, внушающими нормальным людям лишь страх и отвращение, достаточно красноречиво говорили письменные свидетельства. Не вышло ли, в таком случае, так, что волнения черни в те давно канувшие в прошлое тридцатые годы семнадцатого столетия привели в движение некие кинетические структуры в патологически устроенном мозгу одного или нескольких из французов хотя бы того же порочного Поля Руле, в результате чего структуры эти, так сказать,пережили своих умерщвленных носителей и продолжали функционировать в каком‑то многомерном пространстве вдоль исходных силовых линий, определенных неистовой злобой взбунтовавшихся горожан?

В свете новейших научных гипотез, разработанных на основе теории относительности и внутриатомного взаимодействия, такого рода вещи уже не могут считаться невозможными ни в физическом, ни в биохимическом отношениях. Вполне можно вообразить некий чужеродный сгусток вещества или энергии пускай бесформенный, пускай какой угодно, существование которого поддерживается неощутимым или даже нематериальным паразитированием на жизненной силе или телесной ткани и жидкости других, более, что ли, живых организмов, в которые он проникает и с материей которых он временами сливается. Сгусток этот может иметь явно враждебные намерения, а может и просто руководствоваться слепыми мотивами самосохранения. В любом случае такой монстр в наших глазах неизбежно приобретает вид аномалии и незваного гостя, и истребление его должно составлять священный долг каждого, кто не враг природе, здоровью и здравому смыслу.

Что смущало нас более всего, так это наше полное неведение относительно того, в каком виде предстанет нам противник. Ни один из людей, находившихся в здравом уме, никогда не видел его, и лишь очень немногие более или менее ясно его ощущали. Это могла быть энергия в чистом виде как бы некий эфирный образ, пребывающий вне царства вещества, а могло быть и что‑то материальное, но лишь отчасти; какая‑нибудь там неизвестная науке пластичная масса, способная произвольно видоизменяться, образуя расплывчатые подобия твердого, жидкого, газообразного или нераздельно‑неслиянного состояний.

Человекоподобный налет плесени на полу, форма желтоватого испарения и извивы древесных корней в некоторых древних поверьях все это говорило о каком‑то хоть и отдаленном, но родстве с человеческой фигурой; однако, насчет того, насколько показательным и постоянным могло оказаться это сходство, ничего хоть сколько‑нибудь определенного сказать было нельзя.

На случай предполагаемой встречи с противником мы запаслись двумя видами оружия: крупной специально модифицированной трубкой Крукса, работающей от двух мощных аккумуляторных батарей и оснащенной особыми экранами и отражателями это на случай, если бы враг вдруг оказался неосязаемым, и его можно было бы отразить лишь посредством эфирных излучений, обладающих огромной разрушительной силой; и парой армейских огнеметов, вроде тех, что использовались в Мировой войне на случай, если бы враг оказался частично материальным и мог бы быть подвергнут механическому уничтожению, ибо, подобно суеверным эксетерским крестьянам, мы готовы были испепелить сердце своего врага, если бы таковое у него оказалось.