Ключевой фигурой для Порпентайна нынче был лорд Кромер, британский генеральный консул в Каире, весьма искусный и достаточно осторожный дипломат: он старался избегать любых решительных действий — войны, например. Мог ли Молдуорп готовить покушение? Поездка в Каир казалась в порядке вещей. И все должно выглядеть вполне невинно; как же иначе?

Австрийское консульство находилось напротив отеля «Хедиваль», и празднества там были самые заурядные. Гудфеллоу сидел на нижней ступени широкой мраморной лестницы с девушкой на вид лет восемнадцати, не больше; выглядела она нелепо, комично, провинциально — под стать платью, которое было на ней. Под дождем парадный костюм Гудфеллоу сморщился; пиджак жал под мышками и не сходился на животе; светлые волосы спутал примчавшийся из пустыни ветер, лицо было красным и недовольным. Глядя на него, Порпентайн оценил свой собственный вид — занятный, чудной: его вечерний наряд был приобретен в тот год, когда махдисты хлопнули генерала Гордона. На таких собраниях Порпентайн чувствовал себя безнадежно старомодным и часто затевал игру, в которой был, так сказать, «Гордоном без головы», вернувшимся с того света; на ярмарке блистательных особ, лент и заморских орденов это выглядело по крайней мере странно. И уж точно шутка устарела: главнокомандующий успел отвоевать Хартум, преступникам воздалось по заслугам, а народ обо всем забыл. Однажды в Грейвсенде Порпентайн увидел легендарного героя Китайской войны на крепостном валу. В то время ему было лет десять, и событие должно было потрясти его до глубины души; так и вышло. Но между тем днем и встречей в отеле «Бристоль» что-то изменилось. В ту ночь он размышлял о Молдуорпе, о неуловимом предчувствии апокалипсиса; и еще он думал о том, что ощущает себя чужаком. Но он и не вспоминал о Китайце-Гордоне, загадочном одиночке в устье Темзы; говорят, что волосы героя поседели за один день, когда он ждал смерти в осажденном Хартуме.

Порпентайн обошел консульство, высматривая знакомых дипломатов: сэр Чарльз Куксон, мистер Хьюэт, месье Жерар, герр фон Хартман, кавалер Романо, граф де Зогеб и прочая и прочая. Весь бомонд. Все почетные лица в сборе. Не хватало только русского вице-консула, месье де Вилье. И, как это ни странно, австрийского консула, графа Хевенхеллер-Метша. Уж не вместе ли они?

Он вернулся к лестнице, где сидел несчастный Гудфеллоу и врал о своих приключениях в Северной Африке. Девица смотрела на него не дыша и улыбалась. Порпентайн подумал, что в самый раз спеть: «Другую девчонку я в Брайтоне видел с тобой; так кто же, скажи мне, подружка твоя?»

— Я здесь, — произнес он.

Гудфеллоу оживился и с явно преувеличенным восторгом представил свою подружку:

— Мисс Виктория Рен.

Порпентайн улыбнулся, кивнул и стал шарить по карманам в поисках сигарет.

— Здравствуйте, мисс.

— Она слышала о представлении, которое мы устроили с доктором Джеймсоном и бурами, — сказал Гудфеллоу.

— Вы вместе были в Трансваале, — восхищенно подхватила девушка.

«Из этой он сможет веревки вить, — подумал Порпентайн. — Ее на что угодно уломаешь».

— Мы уже довольно давно вместе, мисс.

Она расцвела, встрепенулась; Порпентайн смутился и поджал губы, щеки у него побледнели. Ее румянец напоминал закат в Йоркшире или, по меньшей мере, смутный призрак родного дома, о котором и он, и Гудфеллоу старались не думать — а если видение появлялось, то встречали его с опаской, — и поэтому перед девушкой оба держались одинаково осторожно.