Через минуту к нему подоспела Юдена, и, взявшись за руки, они отправились дальше. Он смутно сознавал, что она чувствовала боль из рассеченного и ушибленного колена, и выбирал более удобные пути. Они шли весь этот день милю за милей, через леса и заросли, пока наконец не дошли до известняковой местности, открытых поросших травою полян с редкими буковыми лесами и березами, растущими около воды, и не увидели перед собою Уэльденских гор и стад пасущихся лошадей. Они осторожно продвигались вперед, держась всегда около чащ и укрытий, так как это была совершенно незнакомая для них страна. Все в ней было ново и странно. Местность постепенно поднималась, пока, наконец, под ними широкой синеватой полосой не раскинулись каштановые леса и не засеребрились далекие болота Темзы. Они не встречали людей, потому что в те времена люди только что появились в этой части земного шара, и медленно двигались вдоль водных путей. К вечеру они снова подошли к реке, текущей теперь в долине между высокими, белыми, меловыми скалами, которые в некоторых местах свешивались над водой. Под скалами росли низкорослые березки, среди ветвей которых ютилось множество птиц. Высоко на верхушке одной скалы оказался небольшой выступ близ корней дерева, и они взобрались на него, чтобы провести ночь.

Весь этот день они ничего не ели. Ягоды еще не появились, а у них не было времени расставлять силки или подстерегать какое-нибудь животное. Они тащились голодные, усталые и молчаливые, обгладывая ветви и листья. Но на поверхности скал они нашли множество улиток, а в кустарнике — только что снесенные яйца какой-то маленькой птички. Затем Уг-Ломи ударом камня убил сидящую на буковом дереве белку, так что, в конце концов, они сытно поели. В продолжение ночи Уг-Ломи сторожил, опустив голову на колени. Он слышал недалеко от себя крики молодых лисиц, шум и возню мамонтов внизу и визг гиен, похожий на смех, вдали. Было холодно, но они не решались зажечь огня. Как только Уг-Ломи начинал дремать, его душа отправлялась странствовать и тотчас встречала душу Уйи.

Между ними происходила схватка, и всякий раз Уг-Ломи чувствовал себя настолько парализованным, что не мог ни сопротивляться ему, ни убежать, и внезапно просыпался. Юдена тоже видела дурные сны и Уйю, а, проснувшись в страхе, они увидели при лучах рассвета отбившегося от стаи косматого носорога, бредущего внизу по долине.

Весь день они ласкали друг друга и радовались солнечному свету. Нога Юдены так одеревенела, что она целый день пролежала на выступе утеса. Уг-Ломи заметил на поверхности скалы большие торчащие кремни, такие огромные, каких он еще никогда в жизни не видел. Он вытащил некоторые из них и принялся обтачивать, чтобы иметь оружие против Уйи, когда тот появится снова. Над одним кремнем он от души смеялся, Юдена также смеялась и они играя бросали его друг другу. В камне была дыра. Они просовывали в нее свои пальцы, и это было действительно очень смешно. Затем они принялись смотреть друг на друга в его дырочку. Затем, найдя палку и случайно ткнув ею в этот нелепый кремень, Уг-Ломи как раз попал в дырку, и палка застряла в ней. Он так сильно воткнул ее, что уже не мог вытащить. Это было еще удивительнее, немножко смешно и почти страшно, так что некоторое время Уг-Ломи не решался прикоснуться к ней. Казалось, будто кремень укусил палку и крепко вцепился в нее зубами. Но потом он освоился с этим странным сооружением. Он принялся размахивать палкой и тут заметил, что с тяжелым кремнем на конце она лучше наносила удары, чем всякое другое оружие, какое он знал до сих пор. Он ходил взад и вперед, размахивая и ударяя ею по всему. Наконец это ему надоело и он швырнул ее в сторону. Вечером он взобрался на край белой скалы и лег, наблюдая кроликов и поджидая, чтобы они появились играть в своем излюбленном месте. Нигде здесь не было людей, и потому кролики не были пугливы. Он бросил в одного из них метательный камень и убил его.

В эту ночь они сделали костер из листьев папоротника, зажгли его искрами кремня, и сидя около него, разговаривали и ласкались друг к другу.