По– английски он говорил с едва заметным акцентом. – Полагаю, вы правительственный чиновник… э… Соединенных Штатов Северной Америки?

Губернатор смешался. Он не ожидал услышать английскую речь. Всю дорогу от полицейского кордона до звездолета он мысленно репетировал – как воздевает правую руку в жесте, который, по его предположению, везде и всюду выражал мирные намерения, как широко улыбается, и зрителям у телеэкранов тут же становится ясно, что пришельцам искренне рады на Земле, в США вообще и в штате Коннектикут в частности. И вдруг – на тебе, такой конфуз! Однако Гарри Смит привык к неожиданностям, а потому быстро оправился от замешательства.

– Добро пожаловать на Землю! – заявил он, пыжась перед камерами. – Нам выпала честь присутствовать при историческом событии. Несомненно, в будущем наши потомки, оглядываясь назад, вспомнят…

– Прошу прощения, – перебил с улыбкой Граннон Тайр 1852‑К, – но я хотел бы получить ответ на свой вопрос. Вы представляете правительство?

– А? Что? Да, конечно. Гарри Смит, губернатор Коннектикута, того чудесного, процветающего штата, в котором вы сели, к вашим услугам. Я…

– У меня сообщение от греффа Марина Сидона сорок‑восьмого‑Л, – прервал инопланетянин. – Он распорядился, чтобы я поставил вас в известность о следующем: ровно через месяц он обратится с речью ко всем народам Земли по весьма серьезному поводу.

Губернатор перестал притворяться, будто ведет разговор.

– Кто? – выдавил он. – Какое сообщение?

Граннон Тайр 1852‑К по‑прежнему улыбался, но вид у него был такой, словно он общается с умственно отсталым ребенком. В голосе пришельца прозвучали ледяные нотки.

– Грефф просит вас передать, что представители всех государств планеты должны собраться через месяц, чтобы выслушать его. Ясно?

– Да вроде бы. Но…

– Тогда на сегодня все. Счастливо оставаться, – и инопланетянин поднялся в корабль, отверстие в борту которого немедленно исчезло.

– Разрази меня гром, – пробормотал губернатор Гарри Смит за секунду до того, как закончилась телетрансляция.

Месяц ожидания одним казался нескончаемо долгим, а для других промчался в единый миг. Он был наполнен страхами и дурными предзнаменованиями, восторгами и предвкушением чего‑то необычного. Чем ближе становился назначенный срок, тем сильнее возрастало напряжение.

Ученые и дикари, политики и революционеры, банкиры и нищие, почтенные матроны и уличные девки – все без исключения считали дни, отделявшие мир от события, которое изменит жизнь каждого.

Газетные обозреватели, радиокомментаторы, уличные ораторы ожесточенно спорили о том, что будет содержаться в сообщении. Общественное мнение, несмотря на заявления отдельных паникеров, постепенно склонялось к тому, что пришельцы откроют новую эру в истории человечества.

Кто– то рассчитывал, что землянам окажутся доступны сокровеннейшие тайны Природы. Другие уповали на то, что за одну ночь на планете сгинут без следа все и всяческие болезни, а человек присоединится к своим космическим собратьям и станет заодно с ними управлять Вселенной.

Делегаты со всех концов света, от народов, народно– стей и племен, которые раньше даже и не мечтали о том, чтобы послать своих представителей на столь внушительную по составу участников международную конференцию, прибывали в Нью‑Йорк. Здание ООН сочли неподходящим для проведения заседаний, а потому, по зрелом размышлении, остановились на Мэдисон‑сквер‑гарден.

Греффа Марина Сидона 48‑Л сопровождали Граннон Тайр 1852‑К и дюжина зеленокожих верзил в форме, по всей видимости охранников, хотя оружия при них как будто не было – ни оборонительного, ни наступательного.