Изменить размер шрифта - +
Она чувствовала себя одинокой и грустной, и при этом красивой, отзывчивой и благородной в своей немой печали; чарующе звучала для нее тихая песня шумящей кроны. Она прислонилась к грубой коре дерева, почувствовала, как оно содрогнулось, ощутила тот же священный трепет в груди. И странную боль в сердце, высоко в небе над ней проплывали облачка, из ее глаз медленно покатились крупные слезы. Что все это значило? Из-за чего она так страдает? Почему ее сердце рвется из ее груди и готово слиться с ним, стремится туда, в это прекрасное одинокое дерево?

А дерево тихонько дрожало от верхушки до самых корней; из последних сил собрав в себе все жизненные силы, тянулось к девушке в жгучем желании объединиться с нею. Ах как перехитрил его змий, изгнав и навсегда приковав в одиночестве — деревом! О, какой же слепец, какой он глупец был тогда! Разве он был так несведущ, так далек от тайн жизни? Нет, тогда он, пожалуй, подспудно ощущал и предчувствовал это — ах, и с грустью и глубоким пониманием думал он теперь о дереве, бывшем одновременно и мужчиной и женщиной!

И тут прилетела птица с красными и зелеными перьями, красивая птица, и полет ее был смелым и стремительным, она описала дугу. Девушка смотрела на нее, как она летает, увидела, как из ее клюва что-то выпало и засверкало красным, словно кровь, красным, как пламя, оно упало в зеленую траву и пылало в зелени так доверительно, его красный свет был таким ярким, что девушка наклонилась к нему и подняла это что-то красное. Это был кристалл, драгоценный камень карбункул, и там, где он появляется, отступает тьма.

Стоило только девушке взять волшебный камень в белые руки, как исполнилось вскоре то желание, которым полнилось ее сердце. Красавица исчезла, ушла в землю и воссоединилась с деревом, дала сильный молодой побег на его стволе и стала быстро подниматься к его кроне.

И все стало хорошо, мир вошел в свою колею, и наконец-то был обретен рай. Пиктор больше не был печальным деревом, он громко пел теперь «Пиктория, Виктория…».

Он добился превращения. И поскольку на сей раз это было истинное и вечное превращение, потому что из половинки он стал цельным, он мог в таком состоянии и в дальнейшем превращаться в то, во что ему захочется. По его жилам постоянно текла животворная сила волшебного превращения, он вечно был частью ежечасно протекающего процесса творения.

Он становился серной, он становился рыбой, он становился человеком и змеей, облаком и птицей. Но в каждом образе он был цельным существом, был парой, был солнцем и луной, мужчиной и женщиной, плыл как параллельно текущие реки по землям и странам, стоял двойной звездой в небе.

 

ЧТО ПОЭТ УВИДЕЛ ВЕЧЕРОМ

 

Южный июльский день подходил к концу, розовые вершины гор окутывала синеватая летняя дымка, на равнинах пышно буйствовала в душном и влажном воздухе сытая растительность, высоко поднялись мощные стебли налившейся кукурузы, на многих полях зерновые были уже убраны, а к теплому, мучнисто-сытому запаху пыли на проселочных дорогах примешивался сладкий перестоявший запах полевых и садовых цветов. В сочной траве земля еще удерживала дневное тепло, отсвет деревенских крыш отбрасывал с золотым блеском тепло в надвигающиеся сумерки.

От одной деревни к другой шла по нагревшейся дороге любовная парочка, шла медленно и бесцельно, оттягивая расставание, то свободно держась за руки, а то обнявшись, плечом к плечу. Они шли красиво, словно плыли в воздухе в легких летних одеждах, переливавшихся красками, в белых туфлях, с непокрытой головой, гонимые любовью в тихой вечерней лихорадке: девушка с белым лицом и белой шеей, мужчина загорелый, оба изящные и прямые, оба красивые, оба слившиеся в этот час в едином порыве чувств, словно в них билось одно сердце на двоих, питая их страсть, и при этом были оба совершенно разными и далекими друг от друга людьми. Это был час, когда дружба стремилась перерасти в любовь, а игра становилась их судьбой.

Быстрый переход