Такой сон был фараону этой ночью, а наутро мы бежали из Бабблкунда. Великий зной окутал его, и орхидеи джунглей склонили головы. Всю ночь в гареме женщины с севера громко плакали по своим горам. Город томили страх и тяжкие предчувствия. Дважды принимался Нехемос молиться Аннолиту, а народ простирался ниц перед собакой Вос. Трижды астрологи смотрели в магический кристалл, где отражалось все, что должно произойти, и трижды кристалл был чист. И когда они пришли посмотреть в четвертый раз, в нем ничего не появилось; и смолкли человеческие голоса в Бабблкунде.

Скоро путники поднялись и вновь устремились на север, оставив нас в удивлении. Зной не давал нам отдохнуть: воздух был неподвижен и душен, верблюды упрямились. Арабы сказали, что все это — предвестия песчаной бури, что скоро поднимется сильный ветер и понесет по пустыне тучи песка. Но все же после полудня мы поднялись и прошли немного, надеясь найти укрытие, а воздух, застывший в неподвижности между голой пустыней и раскаленным небом, обжигал нас.

Внезапно с юга, от Бабблкунда, налетел ветер, и песок со свистом поднялся и стал ходить огромными волнами. С яростным воем ветер закручивал в смерчи сотни песчаных барханов, высокие, словно башни, они стремились вверх и затем рушились, и слышались звуки гибели. Скоро ветер вдруг стих, вой его смолк, ужас покинул зыбкие пески, и воздух стал прохладнее; ужасная духота и мрачные предчувствия рассеялись, и верблюдам полегчало. И арабы сказали, что буря произошла, как то положено Богом с давних времен.

Солнце село, наступали сумерки, мы приближались к слиянию Унраны и Плегатаниз, но в темноте не могли различить Бабблкунда. Мы поспешили вперед, стремясь попасть в город до ночи, и подошли к самому слиянию Реки Преданий с Водами Легенд, но все же не увидели Бабблкунда. Вокруг были только песок и скалы однообразной пустыни, лишь на юге стеной стояли джунгли с тянущимися к небу орхидеями. И мы поняли, что пришли слишком поздно — злой рок восторжествовал. А над рекой на песке бесплодной пустыни сидел человек в лохмотьях и горько рыдал, закрыв лицо руками.

Так, на две тысячи тридцать втором году своего существования, на шесть тысяч пятнадцатом от сотворения мира, пал Бабблкунд, Город Чудес, который те, кто его ненавидел, называли городом Пса; пал за неправедное поклонение идолам, пал, и не осталось от него ни камня; но ежечасно те, кто видел его красоту, оплакивают его — и в Аравии, и в Инде, и в джунглях, и в пустыне; и, несмотря на божий гнев, вспоминают его с неизменной любовью, и воспевают и посейчас.

ДАЛЬНЯЯ РОДНЯ ЭЛЬФОВ

Глава I

Дул северный ветер, и, красные и золотые, летели к концу последние дни осени. Холодный и величавый вставал над болотами вечер.

И было очень тихо.

Последний голубь вернулся наконец в свое гнездо, устроенное на деревьях, что росли в отдалении на сухой земле и, одетые туманной дымкой, приобретали таинственные, фантастические очертания.

И снова все затихло.

По мере того как угасал свет и сгущался туман, отовсюду наползала тайна.

Вдруг с пронзительным криком появилась стайка зеленокрылых зуйков-перевозчиков, мелькнула в воздухе и опустилась на болото.

И опять наступила глубокая тишина; лишь изредка какой-нибудь зуек вставал на крыло, чтобы пролететь немного и снова сесть, огласив окрестности печальным криком. Тиха и неподвижна застыла земля, ожидающая появления первой звезды.

Наконец — стая за стаей — появились утки и свиязи, а дневной свет вовсе погас, за исключением узкой красной полоски на самом горизонте. На фоне ее, тяжело взмахивая огромными черными крыльями, показалась компания спешащих к болоту гусей. И они тоже опустились на ночлег среди камыша и тростников.

Потом зажглись в небе звезды, засияли в неподвижной тишине, и на просторах осенней ночи воцарился покой.