— Потом поймешь — не враз!

— Не пойму, товарищ старшина, — робко говорил красноармеец. — Если б я понял, я бы вам работать помог…

— Чего ты не поймешь? Я для тебя же и для вас таковых стараюсь! Ты хоть постепенно старайся понимать!

— Я стараюсь, — произнес красноармеец, — а никак не могу… По нашей области в прежнее время пески двигались, их ветер целыми тучами поднимал, товарищ старшина, и они у нас удобные земли губили, от них угодья плохо рожать начинали, вода в прудах иссыхала и реки мелели…

— Ну и что ж тут такого! — недовольно удивился Харчеватых. — Это вполне понятно!

— Потом у нас на летучих песках леса посадили, и пески угомонились, — говорил далее красноармеец. — Сосны выросли и стали на страже, как бойцы. А теперь опять растопчут танцами пески, и они полетят на хлебные поля…

— Что ж, я, что ль, буду тогда, по-твоему, виноват! — воскликнул Харчеватых. — Все одно тут лес замертво лежит!

— Нет, товарищ старшина, — ровным голосом говорил красноармеец, — лес этот живой, в нем новая поросль пошла, а деревья постарше тоже не все умерли, многие потом оживут, я здесь вырос и знаю — деревья валит буря, убивает молния, а они опять потом живут или у них дети бывают…

Харчеватых слушал, а сам улыбался знающим, довольным, обширным лицом:

— Так ты же чушь и невежество мне говоришь, отсталый ты человек! Ты приходи ко мне в четверг на консультацию — я тебе все объясню в целости. Ты науки и техники давно не знаешь! Теперь же нам песок дороже хлеба, может быть, нужен! Из песка же оконное стекло делают! А сколько нам нужно стекла? Да стекло это тоже еще мало дело. Из стекла теперь материю, шерсть и сукно готовят! Понял теперь? А в будущем и еще достигнут кой-чего — может, ты сам будешь еще варенье кушать из песчаного сырья… Песок разводить нужно, а не губить его! У тебя, я вижу, какое-то неверие во что-то есть!

И Харчеватых тут же начал ворочать тяжелый остаточный камень из-под фундамента избушки, изнемогая в усердии ради желанной цели.

— Ишь ты, дьявол, неподатливый какой!.. Смешно и забавно тут будет! Мороженое, компот в чашках, двор смеха в загородке. Я в больших довоенных населенных пунктах бывал

— в Москве, в Борисоглебске — и все там видел, все постиг, а теперь обратно свою науку стране отдаю… И тут же силомер будет и труба — на звезды глядеть: где, что и как там, отчего все произошло и куда потом денется; оказывается, мы все из тумана явились — так выходит по науке. А дальше — дальше еще лучше будет!..

Харчеватых возбудился от своего воображения и кричал тонким, но убежденным голосом из маленького рта, расположенного посреди большого, пространного лица, полный явственного представления о близком будущем времени.

— Дальше — вон видишь где — там буфет откроют: харчи, жидкие напитки, вафли, изюм, простокваша, блины, холодец, горячая говядина — что хочешь! Тут целый парад красоты будет, тут прелесть что такое начнется! А ты что стоишь? Говори — хорошо ведь получится?

— Хорошо, — коротко и задумчиво сказал красноармеец.

— А горелое, павшее дерево это тоже в дело пойдет, а золой и мусором мы овраги засыплем, — я всему найду свое улучшение… А сам я потом, если мне состариться когда- нибудь придется, сам я силомером здесь буду заведовать либо конфеты в бумажки заворачивать,

— легкая, чистая работа! Туда-сюда, и день прошел, и не уморился, и деньги заработал, и сыт по горло: везде же знакомство: и на кухне, и в буфете — где пирожок возьмешь, где жамку, где щей с ходу похлебаешь… Так и жизнь доживешь — незаметно, а приятно, в полный аппетит, культурно, с удовольствием, чувствительно и неутомимо вперед!.